Работа таксистом, изменение пола, развод, открытие агроусадьбы… Где и чем живут сегодня активисты, которые эмигрировали после Площади-2010?
Многотысячная демонстрация против диктатуры 9 лет назад закончилась массовыми арестами и уголовными делами, в том числе в отношении кандидатов в президенты и их помощников. Некоторые люди уехали из Беларуси. Как сложилась их жизнь, хочется ли им вернуться на родину, что они делают и чего они ждут?
Артур Попок
Работал в штабе кандидата в президенты Владимира Некляева. Был водителем буса с аппаратурой, который задержали перед акцией. После Площади неделю скрывался по знакомым и уехал в Польшу. Вернулся на родину в 2014-м.
— Первое время, хотя я и был уже за границей, чувствовал какой-то страх: в течение двух недель, когда ходил по улицам, жопа сжималась от любой машины, которая замедляла ход рядом со мной. Но на мой адрес не поступило ни одного сигнала угрозы: дочь уехала учиться в Познань, жену, которая осталась в Беларуси, не трогали. Мне посчастливилось попасть на программу Калиновского — так я оказался на обучении в Гуманитарной академии имени А. Гейштора, закончил магистратуру по политологии.
Конечно, я долгое время жил событиями Площади: устраивали различные акции, чтобы восстановить на родине справедливость. Все это казалось мне самым значительным в жизни, пока я не начитался научной литературы в академии.
С новыми знаниями я стал как-то проще на все это смотреть: как биолог через микроскоп на болезнетворные микробы. Ну, а потом еще и Майдан состоялся, который по масштабам был серьезнее, чем наша Площадь, я следил за украинцами, и это для меня было более сильным переживанием.
Во время обучения я работал и на стройке, и охранником в магазине. Потом зарегистрировал фирму и начал высылать товары (одежда, запчасти) из Польши в Беларусь, пытаясь возвращать налог на добавленную стоимость.
Идея была хорошая, но не хватило капитала, чтобы выйти на нормальные обороты. Я начал скучать: да, я как-то более-менее устроился в быту, но разве это мой потолок?
Я позвонил бывшему другу, однокласснику, который стал миллионером еще до тридцати. Тот рассказал, что будет раскручивать в Беларуси новый проект, я как раз могу пригодиться. Конечно, я согласился на такое предложение, так как у него можно было многому поучиться. Но пока доехал до Беларуси, проект тот свернулся.
Пытался делать свое. Какое-то время занимался кейтерингом: организовал доставку здорового питания офисном сотрудникам. Основным моим клиентом был банк «Дельта», и когда он рухнул, то и мой бизнес вместе с ним.
Вместе с этим у меня была давняя мечта: еще лет 15 лет назад, я приобрел в Залесье домик. Планировал, что заработаю денег и буду там однажды жить — в лесу, тишине и спокойствии. И когда навернулся очередной бизнес, я вдруг пришел и подумал: если до сих пор не удалось заработать денег, может, не удастся и никогда. А когда тогда жить? Я все бросил и уехал в Залесье.
Живу здесь уже полтора года, и за это время мой градус счастья не ослабел ни на грамм. Мне все деревенские дела во вкус, я воспринимаю их как халявный фитнесс.
Средства, что у меня были, я вложил в реконструкцию здания — планирую открыть здесь медовую баню, рекреационную агроусадьбу.
Были моменты, приходилось почти выживать: тогда я собирал в лесу поваленные старые деревья, колол их на дрова и продавал бабушкам. Сейчас преподаю польский язык в Молодечно, занимаюсь переводами и с этого кормлюсь. Мне с собакой, котом и пчелами на жизнь хватает.
Что касается семьи, то она моей эмиграции не выдержала: когда я уехал, жена осталась в Минске один на один со своим страхами и проблемами, это было одной из причин того, что потом с нами случилось. Дочь же выучилась на французской филологии в Познани, работает и развивается в своей сфере за рубежом.
И с ней, и с бывшей женой я поддерживаю хороший контакт.
С Владимиром Некляевым мы с тех дней не виделись, но если будет такой повод — думаю, с удовольствием пожмём друг другу руки. Со своей точки зрения я не вижу для Беларуси эволюционных перспектив, не говоря уже о революционных.
Олег Метелица, бывший зубровец, также провел за границей, в Вильнюсе, 3,5 года, а после вернулся на родину в Белыничи и построил там агроусадьбу.
Вернулся в 2015 году в Беларусь из Чехии и бывший кандидат в президенты Алесь Михалевич. Теперь он снова активно занимается общественной деятельностью.
Леонид Новицкий
Бывший охранник кандидата в президенты Андрея Санникова.
— После Площади, как известно, попал на Окрестина. Меня, Андрея Санникова, Ирину Халип и водителя авто, который осмелился нас подвезти в травмпункт (у Санникова была повреждена нога), жестко задержали, остановив машину на площади Победы. Мне дали 15 суток. Андрея и Ирину забрали в КГБ. В последний день отсидки меня вызвали на допрос, где выставили организацию и участие в массовых беспорядок. Я был уверен, что повезут в тюрьму, но меня и еще нескольких человек посадили в синий микроавтобус и по одному высадили на остановках общественного транспорта.
Вечером 3 января я уже был с семьей, с опозданием поздравил своих девочек с Новым годом, купил по дороге «рафаелок». Настроение было хорошее, я верил, что мы еще поборемся, строил планы. Но друзья и жена переубедили в том, чтобы на время уехать из страны. Я послушал.
Утром 4 января взяв минимум вещей, уехал через российскую границу в Варшаву. Там уже находились товарищи, которые избежали тюрьмы.
На следующий день узнал от жены, что меня разыскивает милиция. Из Варшавы я поехал к друзьям в Голландию, где прожил почти полгода. Поняв, что на родине меня ничего хорошего не ждет, решил закрепиться в Европе.
Переехал во Францию, чуть позже ко мне присоединились мои жена и дети: мы подали запрос на получение разрешения на жительство как беженцы:
осенью малыши уже пошли в школу для детей, которые не владеют французским языком. Во Франции меня уже никто не трогал: случалось, звонили из каких белорусских номеров только и молчали в ответ, когда я снимал трубку.
Я подрабатывал водителем и охранником на дискотеках, жена шила для свадебного салона платья.
Одновременно с этим мы активно учили язык. После получения документов устроились на работу официально.
Я, пройдя обучение, пошел работать охранником, жена — в швейное ателье.
В 2015-м у нас здесь родилась дочь. В общем, друзья и родственники нас не забывают: мать приезжает в гости каждый год, каждый день мы связываемся по скайпу. Сами мы, к сожалению,
приехать в Беларусь не можем: у нас забрали паспорта, когда оформляли разрешение на жительство. Я даже не был на похоронах отца…
Сегодня жена продолжает работать в швейном ателье, младшая дочь ходит в ecole maternelle (это как наш детский сад). Средняя учится в лицее, а старшая — на кондитерка.
В сумме мы живем во Франции почти восемь лет, Беларусь стала далекой и неуютной страной, хотя по-прежнему она родная и любимая.
Однако то, что происходит в стране, наводит на меня грусть и отчаяние. Я уже не представляю, как там можно жить: произвола власти, никаких свобод, безработица, отсутствие перспектив, то, как душат бизнес, разговоры об объединении с Россией… И я не вижу у нас никаких лидеров, способных расшевелить народ.
Алиса С.
В 2010-м году Алиса еще была активистом, членом инициативной группы по выдвижению Владимира Некляева кандидатом в президенты. Была отчислена из Международного гуманитарно-экономического института. После акции протеста 19 декабря, опасаясь ареста, уехала из Беларуси в Литву, а позже в Польшу. Занимала должность пресс-секретаря гражданской кампании «Революция через социальные сети».
— До 2010-го у меня не было мысли, что я окажусь в Польше, буду там учиться, работать. В моей памяти тот период останется навсегда: на мой взгляд, это был последний шанс победить режим. Тогда еще было много людей, которые верили, что что-то можно изменить…
В 2013-м я, можно сказать, остановилась моя активная политическая деятельность, я вернулась в Беларусь. Последнее столкновение со спецслужбами для меня произошло в 2014-м году, когда арестовывали во время Чемпионата мира по хоккею.
Что касается того, что теперь я Алиса. У меня всегда было осознание того, что нет ничего лучше, чем жить так, как ты родился. Но есть вещи, которые нельзя переступить. Важно не бояться своих желаний и жить в гармонии с собой. Так что за год я сменила документы и стала Алисой.
Сегодня я являюсь членом-корреспондентом Международного правозащитного движения и волонтером Amnesty International, делаю переводы с польского языка. Заниматься политикой, как раньше, мне не хотелось бы точно, но варианты анонимного блога или написания аналитических статей рассматриваю сейчас достаточно серьезно.
В Беларуси нет политических лидеров, кого-то харизматичного, кто пользовался бы уважением и поддержкой общества — без этого у нас ничего не изменится. Но отсутствие лидера даже не самое страшное. Самое страшное - что у нас нет гражданского общества, которое может объединиться вокруг него.
Александр Отрощенков
Во время выборов 2010 года был пресс-секретарем штаба кандидата в президенты Андрея Санникова. Был задержан уже 20 декабря у себя дома. 2 марта 2011 осужден на 4 года лишения свободы.
— Я переехал в Варшаву и начал снимать вместе с семьей квартиру. Параллельно начал работать. Первые неполные два года после переезда работал на «Хартии», сотрудничал с Белорусским Домом и другими негосударственными организациями и СМИ, делал переводы. Помогали белорусы, которые приехали сюда раньше, польское государство, которое выплачивало денежную помощь. В общем много хороших людей встретил. Поляки (врачи, чиновники и др.), когда видели, что я оказался в чужой стране с трехмесячным сыном, не зная языка, во всем шли навстречу.
Раз я не владел языком, на работу в польские СМИ меня взять не могли, поэтому какое-то время я работал таксистом. Было не по себе от понимания, что за рулем в незнакомом городе я могу зарабатывать больше, чем в журналистике, имея 15-летний опыт. Но мне нравилось развозить людей.
Сегодня я возвращаюсь к своей профессии. Сотрудничаю с RFRM.BY, например, но при этом продолжаю ездить: лицензия таксиста у меня на 50 лет, поэтому, как бы что ни сложилось, риска голодной смерти больше нет.
За решеткой я пробыл 9 месяцев — это не так долго, чтобы успело сказаться на здоровье, пытки там носили более нравственный характер. С освобождения прошло восемь с половиной лет, и я не из тех, кто себя жалеет.
Несмотря на все трудности, я чувствую себя счастливым человеком, который ведет насыщенную жизнь.
Самым сложным в новой стране для меня стало изменение модели соотношения.
Очень много союзов между людьми, которые изменили страну проживания, распадаются, даже если до этого они были вместе много лет. К сожалению, моя семья не стала исключением. И с этим связан, пожалуй, самый сложный период моей жизни в Польше и не только.
Сегодня я живу вместе с девушкой и со своим сыном, который половину времени проводит со мной, половину — с мамой.
Моя судимость должна была быть погашена 20 декабря прошлого года, поэтому препятствий вернуться в Беларусь у меня нет. Но в Польше я живу уже шесть с половиной лет: у меня здесь семья, работа. Сын говорит по-польски лучше, чем на беларуском и русском языках… Приехать на родину — значит начать жизнь с нуля.
Мне важно, что Польша — свободная демократическая страна, с хорошей системой образования и предсказуемым будущим. Везти сына туда, где «тунеядцы», пожизненный президент, неподконтрольная милиция, подконтрольные суды, обязательное распределение? Спасибо, я пас. Склонность к репрессиям, неуважение к правам других — это родовая травма нашей страны, не лишившись которой, невозможно двигаться дальше, сколько ни говори о IT-государстве, биткойнах и рыночных реформах.
Хотя, конечно, печально, что активные белорусы, имеющие энергию и идеи по поводу того, каким должно быть будущее Беларуси, работают таксистами, ночными портье в отелях, читают лекции и управляют успешными компаниями за рубежом. То, что большое количество энергичных и талантливых земляков спрятались с головой под одеяло или эмигрировали, очень обедняет Беларусь.
Владимир Кобец
Во время выборов 2010 года — руководитель инициативной группы кандидата в президенты Андрея Санникова. Несмотря на то, что уголовное дело против него закрыли в августе 2011 года, он покинул Беларусь, так как его в тюрьме завербовали и после тем шантажировали, а он не хотел быть сексотом.
— Я выехал из Беларуси в ночь с 5 на 6 августа 2011-го. 4 августа был арестован Алесь Беляцкий. Дату выезда я выбирал заранее, и арест Алеся был для меня как удар молнии. Я был уверен, что началась новая волна репрессий. Страна и так была погружена в страх, гражданский сектор напоминал выжженное поле. В тюрьмах или за рубежом оказались почти все мои соратники.
С семьей мы выехали синхронно, но разными путями — воссоединились в Братиславе. Встал вопрос, что делать с образованием детей. В конце концов мы решили, что им следует вернуться в Беларусь и продолжать учиться: никто не думал, что моя эмиграция затянется. Но когда стало понятно, что это надолго, наша семья снова объединилась, уже в Варшаве.
Для всех нас было неожиданным, когда директор школы в Варшаве, куда мы обратились, выслушала мою историю, которую и сама хорошо знала с медиа, не колебалась ни минуты и подписала документы на зачисление в школу дочери и сына.
В этом году моя дочь заканчивает обучение в одном из престижных университетов Польши, сын в прошлом году окончил школу и поступил в Варшавский университет. Я завидую детям — такие возможности, которые сегодня дает европейская система образования, нам в свое время и не снились. Очень хотелось бы, чтобы белорусские студенты получили такие же возможности, как и польские: не тупиковый БРСМ, а студенческое самоуправление и парламент, например.
Что касается меня, то все мое время уходит на работу в Белорусском Доме.
На апрель, например, мы готовим две большие выставки белорусских художников, готовимся к участию в ежегодном межкультурном фестивале в Варшаве, где будем представлять Беларусь.
На родине осталась моя мать, я один у неё — конечно, однажды мне хотелось бы вернуться на родину, но чтобы это было не формальным возвращением.
Я очень внимательно слежу за всем, что происходит в стране. Меня беспокоит, что новые президентские выборы могут быть использованы силами, которые получают поддержку со стороны Кремля. В белорусском медиапространстве происходят процессы, которые сильно напоминают скоординированную специальную операцию. Она, прежде всего, направлена против белорусской независимости, самоидентичности, нашего языка. Через различные каналы заменяется сознание белорусов, из них делают российских шовинистов, при этом очень агрессивных. В определенный момент кукловодами может быть принято решение об образовании антибелорусской политической силы с сильным финансированием из России. Как подобные сценарии реализовываются, мы видели на примере Крыма.
Змитер Бородко
Был членом инициативной группы Андрея Санникова, координатором «Европейской Беларуси».
— Когда только оказался в Польше, самым сложным была неопределенность: ты не знал, на совсем ты приехал или только отсидеться. Кроме этого, я переживал и за семью, но через некоторое время ее также удалось перевезти в Польшу.
Отношения с бывшими коллегами у меня, можно сказать, ровные и спокойные, так как они отсутствуют вообще.
Я рассуждал: если бы не активизм, моя жизнь, может, и сложилась бы лучше. Однако где еще можно было бы пережить столько приключений, испытаний, набраться такого опыта, встретиться с такими яркими, интересными людьми? В моей жизни было все: погони, аресты, конспирация, путешествия, драки, веселые застолья — почти как у Дюма.
У меня есть небольшая фирма, которая занимается трудоустройством белорусов в Польше.
Что касается Беларуси — возвращаться никогда не поздно. Но политических сюрпризов в стране не жду. Инициатива со стороны оппозиции, мне кажется, потеряна. Все, кто имел хотя бы какую-то инициативу, бежали. Шутка.
А, пожалуй, самый успешный случай у той волны эмиграции — это руководители Свободного театра Николай Халезин и Наталья Коляда, которые также выехали в 2010-м году после Площади. Они базируются в Лондоне, а актеры их театра живут между Беларусью и гастролями. Театр выступил в США, получил Международную премию Вацлава Гавела для творческих инакомыслящих. Не так давно актеры Свободного снялись в клипе группы «Бумбокс», у них постоянно происходят премьеры.
