Какие вопросы задавали депутаты министру Карлюкевичу
На заседании Палаты представителей 19 апреля депутаты почти единогласно (98 — «за», 2 — «против») одобрили изменения в Закон о СМИ.
Это было первое чтение, таким образом, некоторые недоработки и пожелания еще могут быть учтены.
Среди законопроектов последнего времени изменения в Закон о СМИ едва ли не самые резонансные. О них много говорили, с ними многие не соглашались.
Что сегодня в поддержку законопроекта говорил министр информации Александр Карлюкевич и какие вопросы ему задавали депутаты?
Писатель, министр информации Алесь Карлюкевич. Фото Воли Офицеровой.
В своем выступлении в парламенте Карлюкевич апеллировал к «необходимости гармонизации закона с законами стран ЕАЭС — России и Казахстана».
«Сеть интернет — это инструмент информационных войн», — отмечал министр, говорил, что изменения продиктованы временем.
«А учли ли вы опыт стран Европы, или только России и Казахстана?» — остро поставила вопрос Карлюкевичу депутат Анисим. Тот в ответ дежурно ответил, что мол, всё учли.
Самые резонансные изменения, кстати, Карлюкевич объяснял заботой об издателях:
«Предварительная идентификация пользователей [комментаторов] минимизирует риски ответственности за размещение запрещенной информации для владельцев сайта», — сказал министр.
Одно из вносимых изменений — запрещение иностранным гражданам или компаниям владеть более 20% акций СМИ (или быть учредителем СМИ).
Также Карлюкевич сказал, что вводится возможность прекращения вещания тех СМИ, которые пропагандирует войну и насилие — интересно, СМИ какой из стран в этот момент держал в голове министр?
Напомнил Карлюкевич и о требовании к телеканалам иметь по крайней мере 30% национального контента, относительно чего возникли вопросы у солигорского депутата Андрея Рыбака.
«Что, будем закрывать региональные СМИ? — спросил он. — Сколько сегодня каналов не соответствуют этим критериям? Сколько денег нужно, чтобы они увеличили контент в соответствии с нормой?»
Карлюкевич дал понять Рыбаку, что снижать долю национального контента телеканалов министерство не намерено.
«Наиболее влиятельные региональные каналы способны выполнить требования и сегодня. Но все каналы должны соответствовать закону, может быть, вопрос только в сроках, чтобы все успели привести контент в соответствие», — сказал министр.
Примечательно, что депутат Оксана Нехайчик даже переспросила, почему речь идет лишь о 30% белорусского контента, а не о 50%, как в Казахстане.
Важный вопрос задала и депутат Юлия Мулина: «Почему сохраняется внесудебное закрытие ресурсов?»
Депутат имела в виду ситуацию, когда для ограничения доступа к СМИ или для его закрытия не требуется санкции суда — достаточно лишь решения регулятора, которое иногда принимается по не весьма понятным алгоритмам.
Внятного ответа на вопрос депутат не получила.
«Скорости другие тогда будут, — сказал Карлюкевич. — Все будут нарушать, понимая, что решение будет принято спустя длительное время».
Было очевидно и то, что часть депутатов просто не понимала, о чем конкретно идет речь.
По крайней мере несколько человек, когда им дали возможность выступить с обсуждением закона, начали озвучивать заученные монологи о детях, «которым информация в интернете может нанести вред». «Там порнография, агитация к самоубийствам», — говорили они. Правда причем здесь СМИ?
В частности, отвечая на подобный вопрос депутату Ольге Петрашовой, Карлюкевич вынужден был объяснять, что отслеживанием подобного деструктивного контента в интернете — не в СМИ — занимается сформированный из деятелей культуры и педагогов специальный совет.
