Пропавший Янек, или Вот пуля прилетела — камертон недели от Сергея Ваганова
Каждый год, как только наступает 7 ноября, наблюдаем вялое возбуждение в обществе и очередной всплеск государственного этикета.
Вот и в этом году глава государства поздравил соотечественников с праздником Октябрьской революции, отметив, что белорусы «…не отказываются от своего прошлого, но и не желают поступаться суверенным правом самостоятельно определять свое будущее». Накануне, правда, он заверял общественность, что не придает празднику политического смысла, ну разве что это повод для подарков истосковавшемуся по подаркам народу…
Честно говоря, я не знаю, как отнестись ко всей этой путанице.
Наверное, Александр Григорьевич некогда столь искренне воспринял идеи социальной справедливости по-большевистски, что до сих пор считает кровавый по последствиям октябрьский переворот праздничной частью белорусского прошлого. Более того — фундаментом для белорусского будущего. И более того — историческим счастьем белорусов. Ведь поздравлять соотечественников с исторической трагедией даже для Александра Григорьевича очевидная бессмыслица.
Я не знаю, как учился Саша Лукашенко истории, но начиналось то, о чем хочу рассказать, примерно в те же времена, запечатленные в этом снимке.
1963 год, деревня Далекие в Браславском районе Витебской области, 7 ноября, 8 класс, мои ученики. Валик, Олег, Юзик, Реня, Здислава…
Янека на снимке нет. Янек исчез. Один я знал, куда исчез Янек накануне 7 ноября.
Два происшествия случились в деревне накануне.
Одно более чем привычное: в очередной раз ограбили сельский магазин. Правда, кроме «чернил», заплесневелых болгарских сигарет «Jebel» и консервированных болгарских помидоров в магазине ничего никогда не было. Ну, так что было, то и взяли.
Второе событие было делом рук Янека: выстругал из доски что-то наподобие маузера, приладил металлический ствол, какой-то спусковой механизм… Выстрелы возле речки услышала Раиса Прокопьевна, завуч. Отобрала «маузер», принесла в учительскую, ткнула мне чуть ли не в лицо: «Вот что делает ваш Янек! Все, хватит, пусть идет в колонию… Сельмаг он ограбил, не сомневаюсь…»
И зачем я нажал на курок? Прозвучал выстрел, из черной дыры в потолке посыпалась побелка. Все побелели.
Послали за Янеком. Но он куда-то исчез. Может он дома?
…Янек… Янек… У него были по-волчьи острые, прижатые к голове, уши и колючий настороженный взгляд.
Сам он был не на свои пятнадцать лет мал ростом, хилый, но все, что случалось в деревне — от заброшенной в трубу дохлой вороны до ограбления магазина, — валили на него. Мы подружились. Он приходил ко мне играть в шахматы, я давал ему книги…
…На кровати, под засаленным пестрым одеялом, лежала его больная мать. «Кто здесь? Учитель? Нет, нету Янека, еще не приходил… Помогите, учитель, погибнет парень… Если бы жив был отец…»
Отец Янека смотрел на меня с пожелтевших фотографий, затиснутых по деревенскому обычаю в одну раму, на побеленной и тоже пожелтевшей стене. Вот он держит под уздцы коня, стараясь не терять гордой осанки польского жолнера. А вот, в той же униформе, напряженно сидит, положив на колени саблю…
Я, пожелав скорейшего выздоровления, молча вышел.
…Последний раз Далекие горели в 1953-м. Тогда же погиб председатель сельсовета, муж Раисы Прокопьевны. Говорили, что Янека батька убил.
Так или иначе, Янек стал ее личным врагом: тюрьма, колония — не самое страшное, что готовило для парнишки ее замутненное неутоленной местью сознание…
А отец Янека погиб в том же 53-м, когда его отряд «лесных братьев» обложили в лесу со всех сторон.
…Да, я знал, где искать Янека.
В октябре, когда осинки освещают мрачный еловый лес багряно-кровавым огнем, он повел меня в его неизведанную чащу. На поляне, к которой добирались часа три, сохранились еще полуразвалившиеся землянки, следы от костров, вокруг были разбросаны остатки какой-то амуниции, лопнувшие котлы, ржавые ведра, в деревьях — позеленевшие отверстия от пуль…
Откуда прилетели те пули? Из какой исторической дали?
…А Янеку все же удалось помочь, спасти от колонии или тюрьмы.
После восьми классов он пошел в ПТУ, присылал оттуда письма с подробным перечислением пэтэушных событий и вопросами, как относиться к тому, что говорит тот или иной учитель… Однажды я получил от него пронзительное письмо, в котором буквально каждое слово кричало: я не крал! Да, его вновь заподозрили в краже часов. Директором ПТУ, слава Богу, был мой однокурсник… Потом Янек работал механизатором в колхозе, потом уехал в Латвию — многие из браславских мест конце советских времен искали там работу, обустроенный быт и семейное счастье.
Исчез Янек из Далеких.
А в этом году исчезла из Далеких и школа.
Остался снимок 50-летней давности. И настолько родные лица. Где они — Валик, Олег, Юзик, Реня, Здислава?.. Где их дети, внуки?
Нашли ли они обещанное им белорусское счастье?
