«Никогда не понимала, где заканчивается украинский язык и начинается белорусский». Журналистка рассказала о своем пути к белорусскости
Журналистка BGmedia Мария Малявко после многочисленных разговоров с белорусскоязычными героями решила поделиться собственной историей пути к сознательной белорусскоязычности. Мария родилась в Украине и украинский язык тоже может называть родным. Два языка, как и две идентичности, очень интересно сосуществуют и дополняют друг друга.
Мария Малявко на малой родине родителей в Беларуси. Фото из личного архива
Прошивка
— Мои родители родом из белорусского западного Полесья, но родилась я в Киеве. Знать с детства и украинский, и белорусский язык было таким естественным, что я даже не осознавала этот факт.
Помню, как в старшей школе (на тот момент уже в Беларуси) сильно удивилась, что другая девочка не может прочитать фразу по-украински. А лет в 25 или позже с удивлением осознала, что люди не говорят по-белорусски не только потому, что психологически тяжело или не хватает словарного запаса, а еще и потому, что просто не знают язык, плохо понимают его.
Благодаря активной национальной позиции папы в доме были и белорусские, и украинские книжки. Оба языка звучали по радио, в музыке на кассетах. Сестра, когда еще не умела читать, знала наизусть целую книжку украинских стишков и даже помнила, на какой странице какой напечатан. Открывала книжку – и шпарила по памяти то, что там написано, якобы читала.
Героями детства были скорее костюшковы повстанцы и украинские ребята из леса, а не советские партизаны.
Знание трех языков на слух
Историческая родина родителей находится на северном краю Полесья, то есть там уже речь не настолько украинизирована, как под Брестом. Но все равно достаточно отличающаяся от литературной белорусской. В ней присутствуют некоторые украинские словоформы, например, глаголы будущего времени: рабіціму, шукаціму. Отдельные слова звучат совсем странно: например, говорят не «два яйкі», а «дзве яйцэ». Не «воблака», а «обэлок», не «добра», а «харашэ». Звуки «о» и «э» могут быть безударными. Когда моя бабушка слышала литературный белорусский язык по телевизору, она смеялась: «Якая ж то беларуская?!»
Мария Малявко. Фото из личного архива
С самого раннего возраста мама возила нас на лето из Украины в Беларусь, в деревню. Какое-то время семья жила в Кобрине, где соседи разговаривали по-украински — то есть на местном наречии. Для меня оно звучало как украинский язык. Языковое разнообразие поддерживалось естественным образом.
Русский тоже присутствовал повсюду, но для меня лично стал в первую очередь языком чтения переводных книжек. В 90-е других переводов почти не было. То есть по-русски я познавала очень важную для меня британскую литературу. Это накладывает определенный отпечаток: сколько бы ни было вокруг национального, русский воспринимаешь как нечто элитное.
Русскую литературу как предмет в школе, благодаря своей прошивке, тихо ненавидела. Ловила запах шовинизма за версту. Причем иногда сами произведения художественно нравились, но когда потом в учебнике дописывали, как их нужно «единственно правильно» понимать, — тут глаза закатывались под потолок.
О преподавании белорусского языка и литературы впечатлений не осталось: все было среднестатистически блекло. Помню, что взахлеб читала произведения Короткевича: на фоне другого это было сильно, страстно и, как мне казалось, эротично. Надо добавить, что повезло с шестого класса учиться в белорусскоязычной школе.
С перепрыгиванием с языка на язык особых проблем не было: ребенком была уверена, что читать и по-белорусски, и по-русски, и по-украински легко, нужно только разобраться с «и», «ы», «е», «є» и так далее. То есть это было знание трех языков на слух плюс понимание нескольких версий пограничных полешукских диалектов. Только с возрастом стала понимать, как мне с этим повезло.
300 белорусских слов в минуту
В университете языком коммуникации был русский. Один преподаватель оказался адептом «великой русской культуры» и сильно урезал балл после высказанного мной мнения, что для белорусов нормально иметь свою версию русского, как для американцев — свою версию английского.
Где-то на последних курсах целенаправленно нашла белорусскоязычную тусовку и стала хоть периодически разговаривать на белорусском языке. Не могу сказать, при всей предыдущей практике, что давалось само собой. Не хватало словарного запаса, чувствовала себя скованно.
Лучшая прокачка произошла, когда появилась белорусскоязычная подруга с такой же скоростью речи, как и у меня. То есть как из пулемета. С ней мы разговаривали обо всем, о чем разговаривают девушки. И это стало абсолютно естественным, личным.
Наиболее колоритный случай был, когда мы с ней шли по Минску утром 1 января 2015 года. Мода на белорусское, на футболки и орнаменты тогда еще не сильно разгорелась. Морозное утро, на улице полная тишина. Возле какого-то посольства стоит парень-милиционер на страже. И здесь мы такие идем — абсолютно трезвые, чешем на чистеньком белорусском звонко на всю улицу про какую-то чушь, про какие-то шмотки со скоростью 300 слов в минуту. У парня, видимо, был полный культурный шок.
Пришла к выводу, что чтобы разговаривать на каком-то языке действительно свободно, нужно не только знание, но и эмоциональная связь. Лучший случай — это когда у вас есть настолько важный белорусскоязычный человек, что вы и мысленно с ним будете разговаривать по-белорусски.
Как на переписи забыли про билингвов
Осознать свою многоязычность меня заставила только перепись населения в 2019 году. Там был вопрос, который загнал в глубокий ступор: «Ваш родной язык» – и в скобках пояснение: «язык, на котором вы начали разговаривать», приблизительно так. Сначала возмутила манипулятивность формулировки: якобы намеренно сделано так, чтобы побольше людей назвало русский. При этом белорусы не всегда определяют родной язык как первый изученный. Украинцы тоже. Ведь контекст немножко другой.
Потом ступор стал еще глубже. А какой родной? Русский? Белорусский? Украинский? Диалект? Как сейчас разобрать, какие слова из какого языка я выучила первыми?
Мне стало ясно, что ни белорусский, ни украинский я никогда не учила как иностранный. А другим людям приходится учить. Произношение тренировать, въезжать в контекст употребления слов и так далее.
А еще стало ясно, что государственные переписчики населения допустили примитивную ошибку: не учли существование билингвов. При том, что билингвизм — достаточно характерное для Беларуси явление. Поэтому ответить адекватно согласно заявленной формулировке было невозможно. Назвала родным белорусский.
«Нравится презентовать украинцам свою белорусскость»
Начало полномасштабной войны в Украине стало для многих белорусов поводом для активной прокачки белорусского языка, а для меня — украинского. Белорусский уже был прокачен до уровня создания художественного текста. Украинским пользовалась эпизодически.
Большинство моих украинских друзей на тот момент было с востока Украины, часть с Донбасса. Они активно пользовались русским языком. После российского вторжения стали переходить на украинский. В моей ленте фейсбука стало резко больше украинского контента. Вскоре появились новые слова. Или вспоминались с детства. Как и когда-то с белорусским, я нашла интересных украиноязычных собеседников, и благодаря им за несколько месяцев активизировала у себя украинский в качестве еще одного рабочего языка.
В недолгие периоды жизни в Украине еще до полномасштабной войны замечала, что белорусский и украинский у меня ужасно путаются между собой. Вплоть до того, что изобретаются новые слова, которых якобы нет, но они звучат естественно. Причем русский в этот тандем не лезет — где-то стоит в стороне.
Полностью разделить их даже не надеюсь — все равно я никогда не понимала, где заканчивается украинский язык и начинается белорусский. И наоборот. Для человека с Полесья это не удивительно. Здесь и территориально невозможно понять, где заканчивается Беларусь и начинается Украина.
Живя в Беларуси, я любила говорить по-украински, петь украинские песни, рассказывать шутки. Сейчас, когда в моем кругу много украинцев, мне нравится презентовать свою белорусскость. С негативным отношением не сталкиваюсь. Иногда наблюдаю большой интерес к белорусскому языку.
Я считаю себя 100%-й белоруской и 100%-й украинкой. Во мне тоже нет границы, которая бы разделяла белорусскость и украинскость. Мое понятие родины распространяется на две страны.
Продкі беларусаў і украінцаў былі аднім народам - русінамі.