«Если и дальше будете ходить на марши, отберем детей». Несколько историй о том, как давят на родителей, чтобы те замолчали
Согласно законодательству, привлечение родителей к ответственности за участие в несанкционированных мероприятиях не является основанием для постановки семей на учет как СОП (в социально опасном положении), но представители учебных заведений угрожают родителям этим направо и налево.
Вот что рассказали родители о том, как угрозами отобрать детей на них оказывали давление — чтобы отбить всякое желание высказываться и проявлять общественную позицию.
«Почему моя семья должна проходить через суды и социальное расследование из-за цвета жалюзи?»
Отец семи детей, поэт, музыкант, менеджер Сергей Мельянец вызвал обеспокоенность госорганов, когда повесил в своем частном доме под Минском бело-красно-белые жалюзи. Власти начали социальное расследование условий воспитания детей, финалом которого стал вызов на совет профилактики.
Семья Мельянцов.
Жалюзи в доме Сергея появились еще в августе 2020 года, но внимание участкового привлекли только в декабре. За «пикетирование», проявившееся в их вывешиванием (притом что окна дома выходят на лес), Сергея судили и оштрафовали по ст. 23.34 КоАП на 30 базовых (на тот момент 870 рублей). Сразу же после суда из РОВД Минского района в места учебы детей пошли бумаги с требованием провести в отношении Мельянцов профилактические мероприятия.
«Совершение административных правонарушений негативно влияет на воспитание и содержание несовершеннолетних детей».
В феврале этого года в дом явилась представительная комиссия из завучей по воспитательной работе школ, где учатся дети. Сыновей Сергея начали вызывать на беседы с психологами и идеологами в школе.
«Я выходил в центр Минска и в 2006 году, и в 2010, и в 2015, и в 2017 — каждый раз, когда мог поддержать свой народ молитвой как христианин. И это никогда не имело каких бы то ни было последствий для детей. Не было к нам никаких вопросов ни от школы, ни от органов. В начале учебного года, случалось, планово приходили из школы, чтобы посмотреть на обстановку в семье. А в 2021-м нам уже стали угрожать «социльно-опасным положением» за какие-то жалюзи».
В полиграфическом колледже, где учится старший сын Сергея, идеологи и психологи пытались убедить в том, что бело-красно-белый флаг — фашистский, подробно расспрашивали об убеждениях семьи, пригрозили отчислением. Другого сына начали вызывать на тесты к психологам.
Что касается проверки условий, то для «Акта обследований условий жизни и воспитания несовершеннолетних» в доме не нашли ни одного недостатка. Кульминацией стал вызов в Привольненскую среднюю школу на заседание совета профилактики.
«Все это происходило, несмотря на то, что у меня еще было время обжаловать приговор в вышестоящей инстанции — Минском областном суде», — возмущается Сергей.
На совете педагоги поделились результатами своего социального расследования: не только бытовых условиях, но и результатами запросов в поликлиники, психологические и наркологические, другими кейсами привлечения к ответственности по административным статьям. Обо всем этом прозвучали исключительно позитивные отзывы. Такими же хорошими были характеристики детей по месту учебы. В итоге все присутствующие проголосовали за то, что причин для постановки Мельянцов на учет как семьи в «социально опасном положении» нет.
«При всем при этом после совета меня отвела в сторону заместитель директора по воспитательной работе и идеологии и предупредила, что в любой момент социальное расследование по нашей семье может быть возобновлено. Это шантаж, грязный метод игры: они начинают давить на меня через детей. А те, между прочим, действительно тяжело эту ситуацию перенесли. Старший сын после разбирательств в колледже стал более замкнутым, с младшим пришлось съездить пару раз к психологу.
Психолог сказала, что у сына тревожное состояние, которое может вылиться в депрессию. Тяжелее всего пришлось жене: семеро детей — это уже стресс, а когда над тобой висит постановка на учет и тотальный контроль, это сильно выбивает из колеи», — говорит Сергей.
Жалюзи на окнах дома Мельянцов продолжают висеть. Правда, теперь они украшены рисунками детей с христианской символикой.
Сергей говорит, что даже при таком давлении они никоим образом не отказываются от своих убеждений и взглядов:
«Красный и белый цвета имеют очень глубокий смысл для христиан. Они символизируют кровь, пролитую Христом (красный цвет) и белый — прощение раскаявшегося перед Богом. В Библии много раз вспоминаются эти моменты. Часто в Средневековье живописцы изображали Иисуса с бело-красно-белым флагом. Есть фрески, иконы, панно. Торжественное одеяние православных священников содержит вставки тех же цветов. Почему тогда на моих жалюзи не может быть этих цветов, если они отражают мое мировоззрение?
Почему я должен пережить суд, социальное расследование, профилактические советы, апелляции, должен выплачивать штрафы из-за цвета моих жалюзи? Почему мой младший брат, тоже многодетный отец и христианин, отсидел 15 суток за подобные жалюзи у него в квартире?» — эти вопросы Сергея Мельянца пока остаются без ответов.
«Представители школы и участковый как будто предполагали увидеть в нашей квартире притон»
Председатель пинских социал-демократов Вероника Иванова говорит, что местной власти и милиции очень бы хотелось, чтобы ее в их городе не было, чтобы она не занималась информационной и правозащитной деятельностью: «Я для них как кость в горле». Но этого она позволить себе не может: «Если я замолчу, то таким образом подставлю под удар остальные семьи. Милиция, администрация будут знать: если прокатило со мной, то и с другими тем более прокатит».
У женщины трое детей — 13, 15 и 24 лет.
С августа 2020 года у Вероники «набежало»: четыре административных протокола за участие в маршах, штрафы в общей сложности составили 120 базовых, одно задержание на 72 часа и почти двенадцать задержаний на три часа, десять профилактических бесед.
Вероника со старшими детьми.
«Иногда мне достаточно было выйти в воскресенье из дому в костел, как меня сразу изолировали» — рассказывает собеседница.
Самым страшным моментом для нее стал период, когда стучались в дверь по ночам.
«Кроме того, мне отключали свет на щитке. Так было несколько раз. Я, конечно, не подходила и дверь не открывала. Была уверена, что это из милиции. Мне было страшно, поэтому на некоторое время я решила вывезти младших детей из страны и спрятать у родственников».
Потом в квартиру Вероники стали приходить проверка за проверкой: представители школы, отдела образования, инспектор по делам несовершеннолетних, участковый.
«Они всегда специально врывались неожиданно. Складывалось впечатление, что они предполагали увидеть у меня притон».
Вероника предупредила директора 15-й местной школы, что дети временно живут у родственников, поэтому не сразу приступят к занятиям в сентябре. Ей показалось, что в ее положение вошли, но директор сразу же направил заявление в прокуратуру о том, что мать препятствует несовершеннолетним детям получать образование, хотя те пропустили 10 учебных дней.
«Через неделю меня вызвали в исполком на разбирательство. Дети на тот момент как раз вернулись в Пинск. Комиссия настаивала, чтобы поставить нашу семью на учет. Заместитель директора СШ №15, например, в качестве аргумента приводила плохое состояние нашего жилья — якобы у нас оно в антисанитарном состоянии. Хорошо, что я заблаговременно догадалась сфотографировать акт осмотра жилищных условий — там было ясно зафиксировано, что претензий у комиссии из трех человек к нашему жилью не возникло. Так откуда же они появились на словах? Полемика в зале с председателем комиссии по делам несовершеннолетних, председателем инспекции по делам несовершеннолетних, заместителем председателя исполкома по идеологии и представителями школы заняла минут пятьдесят. В итоге меня поставили на профилактический внутришкольный учет, но семью не признали как СОП».
Вся эти события, по словам женщины, отразилась на средней дочери, которая сейчас пьет успокоительные средства. У девушки начались панические атаки, ей постоянно снятся кошмары, она переживает, что мать уйдет и однажды совсем не вернется.
Переживает за своих детей, конечно, и Вероника. Старший ее сын сам отсидел в пинском изоляторе 25 суток.
«Я неоднократно высказывала сотрудникам милиции в лицо, когда они меня задерживали: воюйте со взрослыми, но не трогайте детей. Это позор. Сама хоть и боюсь за детей, молчать не буду. Нужно рассказывать обо всем этом, чтобы люди знали, что они не одиноки. Ведь, если ты одинок, скорее опустишь руки и сдашься», — говорит со слезами на глазах Вероника.
«Мы участвовали в конкурсе лучших многодетных семей, а нас хотели поставить на учет за бело-красно-белый флаг на окне»
У маркетолога Катерины Бычко трое детей: тринадцати, семи и трех лет.
В декабре 2020-го она была задержана за флаг, висевший в окне квартиры. Ее оштрафовали на 30 базовых, до суда продержали на Окрестина двое суток.
Катерина с детьми.
«На момент задержания со мной в квартире был младший сын, и информация о нем была сразу передана из ИДН в детсад. Их администрация продолжает заниматься социальным расследованием в отношении нашей семьи. Это при том, что мы участвовали в конкурсе лучших многодетных семей района в 2019 году, наши дети ухожены, хорошо учатся, активно участвуют в конференциях и творческих мероприятиях, посещают внешкольные занятия и кружки».
Что было дальше?
Квартиру женщины посетили представители школы и детсада, приходили представители МЧС — порекомендовали приобрести дополнительный пожарный извещатель. После сбора информации о родителях с мест работы, об уходе за детьми из поликлиники — состоялось заседание комиссии, на котором принималось решение, ставить семью на учет или нет.
«Женщина из районного отдела образования спрашивала, из чего исходит наша позиция против официальной власти, «где был для нас бчб-флаг до августа», жаловалась, что ей в соцсетях (она принимает участие в автопробегах «за батьку») пишут гадости, называют фашистами и так далее. Но я отвечала, что за этот режим не голосовала никогда и всегда была против, что бчб-флаг, хоть и стал символом протеста в августе 2020-го, но всегда был для меня национальным историческим флагом (здесь мы немного подняли вопросы истории, но не стали спорить), что ни я, ни мои дети не имеем обыкновения вести себе бескультурно, даже если нам кто-то и не нравится, что из официальных источников как раз таки мы слышим, что мы фашисты… В целом мы разговаривали спокойно, В заключение представитель отдела образования сказала, что приятно удивлена видеть «на нашей стороне образованных и культурных людей». Ну ладно, она не в теме — остальные же давно и хорошо знали нашу семью!»
На этот раз семью Бычко решили на учет не ставить — не было к чему придраться, но предупредили, что расследование могут возобновить в любой момент, если родителей снова привлекут по административным статьям.
«Всё происходящее с нами — это признак слабости системы, попытка заставить любить. Ясно, что такие инструменты направлены на подавление проявлений протеста, но в сознании они ничего не меняют. Наоборот! И как бы там ни было, уважения к участникам этого давления больше не станет», — говорит Катерина.
«Манипулировать любовью к детям — самое низкое, что можно придумать»
У архитектора-дизайнера Ульяны Шишковой также трое детей.
После выборов на нее было составлено пять административных протоколов, еще один — на ее мать. Все суды заканчивались штрафами — их в семье «накапало» почти на пять тысяч рублей. До тех пор пока семья их не выплатила, у нее был описан участок со строящимся домом.
А в октябре к Ульяне вообще пришли с обыском.
«Все, что я знаю: постановление на обыск было в связи с каким-то уголовным делом. Каким именно, мне не сообщили. У нас забрали технику, телефоны и в тот же день меня отвезли в РУВД Заводского района. Там мне отказали в адвокате, допрашивали, какова моя роль в протестах. Мне неоднократно повторили: если и дальше буду ходить на марши и проявлять свое несогласие с действующей властью, то у меня начнутся проблемы с детьми. Прозвучал четкий ультиматум: прекращай — или мы у тебя их отбираем, заводим на тебя уголовное дело».
Ульяна говорит, что действительно испугалась, а в какой-то момент ей позвонили из социально-педагогического центра с приютом Заводского района, просили прийти на беседу, но женщина то приглашение проигнорировала.
Дети Ульяны учатся дистанционно в российском учебном заведении, поэтому профилактические беседы с идеологами и комиссии ее обминули, но она не уверена, что о ней забыли.
«Сама вероятность того, что детей могут отобрать, вводит в ужас. Как ужасно и то, что ты должна выбирать между патриотическими чувствами, работой на благо страны и бездействием, потому что не можешь рисковать счастьем своей семьи. Манипуляция любовью к детям — самое низкое, что можно придумать для давления на людей. Надеюсь, наше общество это переживет».
