«На белорусском языке идет обсуждение информации политического характера». Как редактора «НН» прослушивали на Окрестина
В суде зачитывали диалоги из камеры.
Суд Заводского района Минска продолжает рассмотрение дела Алексея Стерликова — минчанина, который в ночь после инаугурации вместе с женой бежал от сотни силовиков по проспекту Дзержинского. Погоня закончилась во дворах на улице Разинской. При этом был травмирован инспектор ГАИ Михаил Завадский — он наскочил на «Фольксваген» Стерликова, который двигался задним ходом. А после получил удар открытой дверью.
Алексей Стерликов
«Наша Нива» писала о первом дне суда, на котором выступали жена Стерликова и свидетели-гаишники. Во второй день выступал еще один свидетель и зачитывались материалы дела.
Их содержание демонстрирует отдельные методы работы силовиков, о которых многие не догадываются.
Во-первых, к материалам дела приложена аудиозапись телефонного разговора Татьяны Стерликовой, жены обвиняемого. В документах отмечено, что у нее был айфон, а этот смартфон запрещает пользователю записывать свои разговоры. Можно предположить, на момент разговора с подругой Татьяну Стерликову (утро 24 сентября) уже прослушивали.
Хотя это произошло спустя считанные часы после погони и задержания мужа.
Во-вторых, следствие подготовило подстрочники разговоров Алексея Стерликова на Окрестина. Ни для кого не не секрет, что иногда в камеры подсаживают специально обученных людей, чтобы те разговорили арестантов и впоследствии засвидетельствовали это в суде. Но как оказывается, аудиозапись ведется постоянно, а силовики могут выбирать для себя нужное и интересное. Это называется «оперативно-розыскные мероприятия».
Около сотни силовиков обступили автомобиль со Стерликовым и разбивают его
В суде прокурор Ольга Дилиндевич зачитывала текст разговоров из камеры, из-за скорости чтения разобрать что-то было сложно, только отдельные моменты.
Аудиозаписи сделаны на Окрестина 24—25 сентября, в первые дни пребывания Стерликова за решеткой. Это время, когда из задержанного стараются извлечь максимум информации. На допросе он ее может не говорить, но потом делится с сокамерниками — чего и ждут силовики.
Особенность ситуации в том, что Стерликов находился в камере с главным редактором «Нашей Нивы» Егором Мартиновичем (подозреваемый по делу за «клевету») и Михаилом Войцеховским (45-летний минчанин с несколькими отсидками, подозреваемый по делу о краже мобильника).
В материалах следствия они не называются по именам, а представлены как «В., собеседник» и «К., собеседник». Однако поскольку Егор Мартинович разговаривал по-белорусски, то и в подстрочнике его слова записывали по-белорусски. Поэтому прокурор, описывая содержание разговора, иногда делала уточнения: «на белорусском языке идет обсуждение информации политического характера».
Какие они, типичные разговоры в камере? «Наша Нива» записала некоторые диалоги с Окрестина, озвученные в суде.
Возле Окрестина. Иллюстративное фото
***
— Ну а мент, которого ты сбил на машине, он в больнице сейчас?
— Писали, что у него какой-то разрыв связок голеностопа, ушиб пальцев, плеча.
— Нет, ну судья же тоже *неразборчиво*. То, что сейчас в стране, могут посчитать, что это нападение.
— Ну если нам с женой начинают бить машину, я трезвый, никаких опознавательных знаков нет, то что еще оставалось делать?
***
— Получается, что это какие-то пацаны без формы? Ну, менты, внутренние войска, спецназ?
— Ну в 12 ночи. Они ехали на автобусах, загородили дорогу и все. Вышли и начали бить машины.
— На твоем месте, слушай, что с адвокатом, что без адвоката — это *нецензурно*.
***
— А как тебя поймали?
— Я пытался уезжать, разворачиваться. Понимаешь, я убегал от этих бандитов. Я развернулся, проехал какое-то расстояние в шоковом состоянии … я заехал в какой-то двор, там снова начинают бить, вытащили меня. Показывали видеорегистраторы, а так я ничего не помню. Помню, как вытаскивали. Люди кричали *нецензурно*, потом подняли меня, стали угрожать. «Что ты натворил, ты что, пьяный?». Я говорю, что нет. Отвезли на освидетельствование, там 0,25 промилле оказалось.
***
«Дальше делятся историями из жизни».
***
— Приехали гаишники, чтобы я подписал протокол. … Я сказал, что ничего подписывать не буду, потому что ничего не помню.
***
«Информация содержится в записи неустановленных лиц в камере. На белорусском языке идет обсуждение информации политического характера».
***
— Ну если самое худшее, что тебе дадут, то там тебе *нецензурно* … У тебя же не было на машине бело-красного?
— Не было ничего.
— Ну тогда получишь химию. А там объявят амнистию. Ты же раньше несудимый, это плюс большой. Признаешь. Ты же не скажешь, что его не сбил.
Звучит голос сокамерника на белорусском языке: «Атрымалася, што наехаў… *неразборчиво*»
***
«Также содержатся разговоры о выборе адвоката, о следственных действиях с участием адвоката. Стерликов сообщил, что без адвоката отказался *неразборчиво*, ссылаясь на статью 27 Конституции».
Читайте. «То, что инспектор остался жив, — это случайность». Судят водителя, который бежал на разбитой машине от сотни силовиков в ночь инаугурации
