«Брата пытали на Окрестина, мне было стыдно, что я ношу форму». Уволили со службы принципиального идеолога-пограничника из Сморгони
Евгений Троян — старший лейтенант пограничных войск, старший офицер отдела идеологической работы учебного центра Института пограничной службы в Сморгони. Восемь с половиной лет он отдал службе (с учетом учебы), перед тем как его уволили за «невыполнение условий контракта», а фактически — за гражданскую позицию.
Евгений Троян в центре
«Мне моя работа до августа приносила удовольствие, я знал что я помогаю людям, был таким военным ивент-менеджером: с одной стороны отвечал за пропаганду, идеологию, информирование людей о службе, стране и о том, что от них требуется, с другой организовывал праздники, культурные мероприятия, сплавы. Разве что перед выборами отказался говорить про Бабарико и Тихановского — это стал делать мой начальник», — говорит Евгений.
Как «надежного» его взяли наблюдателем на выборы, где он обратил внимание на завышения явки.
«Был скандал, вызвали моего начальника, потом мне нужно было срочно съездить в Минск, я возвращаюсь — на моем наблюдательном месте уже сидит местный депутат. При этом на работе решили, что я ездил консультироваться с оппозицией или еще кем-то», — говорит Евгений.
А вот история последовавших событий и, в результате, увольнения:
«Моя подруга — Ольга Будай, одна из активных жительниц Сморгони. Мне стало говорить начальство, что я, мол, не с теми дружу, надо как-то прекращать общение, но друзей не выбирают. Где работа, а где дружба?
Придирались ко мне за лайки под постами «Радыё Свабода», читали мои переписки ВКонтакте и Instagram по крайней мере.
Но после августа служить мне уже стало некомфортно. В ходе этих событий пострадали многие родственники моих солдат, родители.
Например, на известном фото, где на газоне лежит человек, а над ним с вытянутыми руками спецназовец, тот человек на земле — дядя нашего солдата. Он прямо спросил у меня, что я об этом думаю. А что мне сказать помимо того, что так быть не должно, что это незаконно, что это беспредел? Люди не могут защитить свои права законными путями, а на них бросают войска.
О таком моем ответе, ответе идеолога, стало известно руководству.
Но и мои собственные родственники пострадали. Мой двоюродный брат был на Окрестина четыре дня.
Одно дело, когда ты видишь какие-то видео, другое — когда перед тобой синий родной человек, стонет, не может подняться и говорит, что он еще легко отделался. У меня были слезы на глазах оттого, что не хватило мужества выйти защитить его.
Стыдно было сесть рядом с ним, потому что я ношу форму, а он пострадал от людей в форме.
Меня начали дергать к начальству. Начальник мой сказал: «У меня двое детей, они учатся на платном, не увольняй меня, пожалуйста».
Конечно, с друзьями я продолжал общаться, на негосударственные медиа как был подписан, так и продолжал быть подписан.
И со временем, когда все стало успокаиваться, начались репрессии. Не только в отношении меня одного, но и других сотрудников.
Я чувствовал, что идет к моему увольнению: начали объявлять взыскания. За всю службу ни одного не было, только поощрения, а тут началось.
И вот 6 января вызвали в Минск, был жесткий разговор в институте, мол, Трояна будем увольнять, что бы ни делал. Сделали предупреждение о неполном служебном соответствии.
Ставили такие задачи, которые я не мог выполнить, подготовить приказ, который никогда не готовил… Набежало пять взысканий — созвали комиссию на увольнение.
Во время ее заседания еще диалог такой был: вот, прошло уже несколько месяцев, ты по-прежнему считаешь, что неправильно было сделано в августе? — Да конечно я так считаю!
«Значит, будем по разные стороны баррикад, я буду защищать свой народ», — мне отвечает офицер один. Я в шоке: а что это, у нас уже два каких-то народа появилось? Несогласное большинство — это не белорусы?
В итоге меня уволили, начислят, видимо, 39 тысяч штрафа за учебу в институте, счет еще не приходил. Буду выплачивать, будет тяжело, даже если по тысяче в месяц отдавать — это три года.
Уходил я со слезами на глазах, кто-то меня поддерживал, и солдаты, и офицеры. Мои наблюдения — большинству безразлично, кто у власти, есть часть сочувствующих небольшая, и еще меньшая часть тех, кто это всё поддерживает.
Про курсантов ничего не могу сказать. Они живут в закрытом коллективе, мало что знают. В то время как кто-то из них голосовал за Тихановскую, другие участвовали в событиях на улицах — один поймал в лицо кирпич и потерял зубы. Это тоже неправильно, я считаю. Я против любого насилия».
