«Я не сопротивляюсь. Ты только дыши!» Эколог Виктор Фенчук рассказал о своем тюремном опыте
Задержание Виктора Фенчука попало на фото
Вчера задержали хорошего друга. И я сам почувствовал, что это такое, стоять ночью возле РУВД. Сегодня снова суды. Успокаиваешь родственников и шутишь, что сидеть не сложно.
Никакой романтики, конечно, в этих отсидках нет. Но за время сидения с почти тридцатью людьми и смену трех исправительных учреждений, я не увидел ни одного человека, который бы не справился со своими сутками, пишет Виктор Фенчук у себя в фейсбуке.
В какой-то мере, сидельцам даже проще, чем их родственникам и друзьям. Жизнь определена и течет размеренно.
Для меня все началось на Стеле, когда я развернул флаг и включил «режим Нины Богинской», как потом сказал один мой товарищ.
Флаг в руках накладывает свой отпечаток и ты перестаешь бояться и убегать. Цепь ввшников проглотила меня очень быстро. И я увидел широко раскрытые глаза молодого парня, который схватил меня за руку и в глазах которого была адская смесь адреналина и страха.
«Я не сопротивляюсь. Ты только дыши!» — сейчас это кажется мне странным, но именно так я раза три ему сказал, пока он вел меня, неумело пытаясь заломить мне руку, к своему командиру, у которого на шлеме сзади была наклейка «псих».
В автозаке я попал в стакан с Женей из Wargaming и Сашей, преподавателем музыкальной школы. Когда Сашу задержали, его жена пошла пошла за ним к автозаку, и ее тоже посадили куда-то напротив, и она кричала «Саня, я здесь». А Саня просил омоновцев прогнать ее из автозака домой к детям. Тогда я еще не знал, что с Женей и Сашей я окажусь в одной камере в Жодино, а с Сашей 4 ночи буду спать валетом на одной шконке и прижиматься к нему плотнее спиной, чтобы согреться.
Там же в автозаке студент-юрист Егор из торцевого стакана с, видимо, сломанным голеностопом и в состоянии посттравматического шока, непрестанно пытался «вразумить на дорогу истинную» омоновцев, сопровождающих нас и не произнесших ни слова на его попытки их разговорить.
В Советском РУВД Егора поставят лицом к стенке вместе со всеми нами. И каждый раз, когда он не в силах стоять на сломанной ноге, будет становиться на колени, его будут поднимать обратно. Потом он будет хромать через весь двор на допрос. И только вечером ему вызовут скорую помощь.
На Окрестина меня поместили одного в карцер. И это было странно, ведь остальные сидели 20 человек в 8-местной камере.
Приветствие солнцу на откинутой шконке карцера (мой йога-тичер мной бы гордился), медитация и силовые упражнения с откидной кроватью. В общем, все начиналось для меня как крутой молчаливый ретрит.
И даже то, что судья по фамилии Волк дал сразу 15 суток, не испортило мне ощущений. Пока во вторник вечером нас не вывели во двор и отправили в Жодино.
По дороге в Жодино ребята радовались в автозаке, так как в Жодино, по отзывам, было классно. Нас же встретили люди с реально садистскими наклонностями — матами, сиденьем на вымышленном стульчике и пендалями за медленное раздевание.
«Служил?» — «Нет» — «Слабак!».
Когда мы, наконец, оказались в камере, никто не сетовал, что нас 16, а кроватей всего 8, все были рады спокойствию.
Больше страгача у нас нигде не было, но «теплая» встреча запомнилась надолго.
Другие ребята потом говорили, что их заставляли мыть в душе пол белорусскими флагами. В Жодино мы получили первые передачи и жизнь наладилась. Все втянулись в режим и дни потекли.
Через четыре дня нас переместили в Могилев досиживать 9 дней. Нужно было освобождать место для предполагаемых задержанных на очередном воскресном марше. Небольшая камера на 16 человек с высокой влажностью из-за слабых батарей. Через какое-то время мы начали болеть и к концу срока переболели полкамеры (несколько человек потом сделали анализы и подтвердили коронавирус).
Письма, пришедшие автору за время заключения.
Не помогли ежедневные прогулки, которые владелец логистической компании Роман отлично превратил для нас в уроки физкультуры на свежем воздухе. К сожалению, в Могилев нескольким людям передали сигареты, начались ежечасные перекуры, в результате от нечего делать закурили еще пару некурящих.
Главным вопросом в Могилеве было, «как мы будем отсюда выбираться» — кто-то был без денег, кто-то без телефона. Не было и дня, наверное, чтобы журналист Ян, родом из Могилева, не рассказывал бы о том, как ходят маршрутки на Минск или не рисовал бы схему, «как от СИЗО дойти до автовокзала». Но это оказалось лишним:
первыми на выходе нас встретили два парня со словами «не волнуйтесь, мы волонтеры. Назовите вашу фамилию». Все было организовано и под контролем.
