Умер легендарный белорусский футболист Геннадий Хасин
Про Геннадия Хасина есть два апокрифа, и оба они связаны с чувством страха. Первый: его боялся великий вратарь Лев Яшин. Второй: с ним в машине боялись ездить пассажиры.
И то, и другое — правда, пусть и умноженная на время, способное мифологизировать любые события.
Яшину он действительно частенько забивал. Голкипер московского «Динамо», лучший вратарь XX века и олимпийский чемпион-1956, он ничего не мог поделать со страшным ударом белорусского нападающего-самородка. Только говорил: «Опять в Минске этот Хас, не знаешь, что он будет делать на поле…»
Забить гениальному Яшину — это был всесоюзный шик и голубая мечта для любого игрока той эпохи, и уже одно это поднимало Хасина в глазах болельщиков на недостижимую высоту. Мощный удар гармонично дополнял картину, иногда также переходя в фольклор. Говорят, однажды в Киеве он так влупил по воротам, что мяч пулей залетел в сетку — и так же пулей отскочил обратно на поле. Все произошло мгновенно — и судья даже не заметил, не зафиксировал гол…
Машину он тоже водил мастерски, еще не зная, что в независимой Беларуси будет гонять на буржуйском BMW до 80 с лишним лет. А тогда, в оттепельных 60-х, фарсово крутил руль отечественной «Волги» и даже мог напугать спутников.
Причина в том, что Хасин был косоглазым — и из-за этого своего дефекта имел еще одно красноречивое прозвище. «Бей, Косой!» — кричали ему с трибун, а он и не обижался. Глаз повредил во время футбола — прилетело бутсой соперника. Те, кто не знал об этой особенности, вжимались в сиденье его реактивного авто. Водитель лихо гонял по минским улицам, а пассажирам казалось, что он совсем не смотрит на дорогу…
У Хасина была обычная для детей войны биография. Родился в Борисове, перед приходом гитлеровцев был с матерью эвакуирован в Самарканд — к родственникам.
Вернулись в 1944-м, в сожженную, разрушенную Беларусь, где футбол стал отдушиной для целого поколения подростков. Удар уже тогда был что надо, он и вывел в люди — и довел до минского «Динамо», мечты всех белорусских футболистов.
Впоследствии, уже став любимцем минской торсиды, Хас-Косой мог уехать туда, где к хлебу с маслом добавилась бы черная икра и огни по-настоящему большого города. Приглашали киевское и московское «Динамо», «Спартак» — оттуда и до сборной СССР, где верховодили Яшин со Стрельцовым, оставалось бы сделать шаг-другой.
Но он остался дома, где всё своё и все свои. Под личную гарантию Петра Машерова, который обещал решить квартирный вопрос. И слово сдержал. Геннадий Хасин с молодой женой — красавицей и солисткой балета — заселился в комфортабельные апартаменты в районе площади Победы.
Так и доиграл в провинциальном Минске, так и не рискнул, не попробовал, на что был горазд по гамбургскому счету. Если потом и задавал об этом вопросы, то только сам себе. Белорусские болельщики о том не спрашивали — долгие годы ходили на стадион («на Хаса») и несли с собой благодарность.
Из «Динамо» он ушел довольно рано — в 28, но ведь и возраст спортсмена в те времена был короче. Не дотянул до «бронзового» сезона-1963. Перебрался в Гомель, затем Ярославль, Запорожье… К послефутбольной жизни он подготовился хорошо.
На «дембеле» обычно жизнь бежит быстрее, однако бывший форвард Хас и здесь смотрел вперед широко открытыми глазами. Он выбрал нестандартный для вчерашнего футболиста путь: пошел работать в общепит, где и оставался до пенсии.
Минские бары «Свислочь» и «Неман», с наступлением перестройки и демократии — СП «Фрайдис», «Испанский куток». На этом поприще Хасин не играл в команде — исключительно руководил, проявив достойные предпринимательские качества.
В «Неман» к нему забегал по известной нужде «народный футболист» Александр Прокопенко. «Хас, дай закусить…» — и Хас, добрая душа, давал.
Свое последнее интервью он дал в 2016-м. Дважды отметил, что полностью доволен жизнью. Женат вторым браком. Молодая, как сам сказал, жена — «57 лет». Дети, внуки. Здоровье, конечно, уже не то, но сил хватает, чтобы выжать педаль BMW и смотреть на дорогу своеобразным своим взглядом. Правда, напоследок с языка вдруг сорвалось: «Скажу честно, устал я уже жить…» И вряд ли это был юмор.
И еще Геннадий Борисович из Борисова тогда словно подчеркнул свое белорусское самосознание. Сказал, что другие легенды той поры — Эдуард Малофеев, Михаил Мустыгин и Вениамин Арзамасцев — «не наши». Без обид: люди замечательные, дружили хорошо, футболисты были — ого-го. Однако «не такого склада, как мы». Потому что они россияне, которых тогда завозили в Минск по динамовской линии целыми пачками.
«Коренных белорусов из нашего поколения почти уже не осталось, — грустно размышлял герой не нашего времени. — Только трое: я, Лёня Ероховец да Ваня Савостиков».
Иван Савостиков уйдет из жизни летом 2018-го, Леонид Ероховец — осенью 2019-го, Геннадий Хасин — 4 ноября 2020-го.
Последний коренной из той плеяды, он проживет 85 лет.
