«А где ты был? Твою мать убили». Как расследуют убийство шестерых человек под Белыничами
В деревне Большая Мощаница Белыничского района 15 лет назад было совершено страшное убийство.
Семья из шестерых человек, в том числе двое детей, были убиты с особой жестокостью в собственном доме, куда они три дня как переехали, обменяв городское жильё.
В доме находились хозяйка с сожителем (у них были проблемы с алкоголизмом), ее дочь с малолетними детьми (после ссоры с мужем временно переехала к матери), а также друг этой женщины.
Тогда следствие обвиняло в убийстве пятерых местных парней, самому молодому из которых было на тот момент 18, старшему и ранее судимому за нанесение тяжких телесных повреждений — 24. Их фамилии Соловьев, Ракутин, Клепча, Юшкевич и Павлюченко. Как считалось, они узнали о том, что в семье есть деньги от продажи квартиры и решили их украсть.
Дом, в котором произошло убийство, фото Tut.by
Прокурор требовал расстрелять троих, а двоих приговорить к пожизненному заключению.
Улик было немного — в колодце нашли топор, возле дома осколок кирпича в крови, в самом доме окурки и следы обуви одного из подозреваемых. Но одежды со следами крови найти не удалось.
Хотя все пятеро и признавались в убийстве на этапе следствия, в суде они от своих слов отказались и заявили, что давали показания под пыткой.
И суд — крайне необычная ситуация для Беларуси — решил, что в убийстве они невиновны.
Четверых из пяти посадили на небольшие сроки за другие преступления, о которых стало известно в ходе следствия.
А спустя 11 лет оправдательный приговор отменили, все пятеро снова попали в изолятор. На каком основании?
Существует ольфакторная экспертиза. Ее суть в том, что индивидуальный запах человека консервируется в засохшей крови на долгие годы. Его «извлекают», и потом специально обученные собаки на нюх способны опознать человека, имеющего тот же запах. Оказывается, тот или иной запах является индивидуальной особенностью данного человека.
В Беларуси такую экспертизу пока еще не проводят — возят материалы в Россию. При помощи ольфакторной экспертизы уже удалось раскрыть несколько убийств прошлых лет.
И вот спустя годы данные ольфакторной экспертизы послужили уликами по делу об убийстве в Большой Мощанице. Экспертиза опознала запахи троих ранее судимых.
Потерпевшим по делу проходит 37-летний Игорь Суша, чью мать, сестру и племянников убили 15 лет назад.
Он рассказал «Нашей Ниве» свою историю, ссылаясь на материалы нового уголовного дела.
При подготовке статьи мы уточнили рассказанные Игорем детали уголовного дела в Следственном комитете. Публикуем то, что подтвердил официальный представитель СК Беларуси Сергей Кабакович.
«Нас у матери было двое — я и старшая Нина. Отец из семьи ушел, что, по большому счету, мать и сломило. Она начала выпивать и пила всё больше. За прогулы ее уволили. Перебивалась шабашками — она была маляром. Из-за пьянки мать себя забыла, задолженность за квартиру достигала, может, тысячи долларов — на то время огромные деньги, которых неоткуда было взять.
Был у нас сосед, такой «серый» риелтор Сергей Степанов. Он предложил обменять нашу трехкомнатную квартиру почти в 100 квадратных метров на дом в деревне. Он подошел к маме с правильной стороны, и с этого началась история.
Мама загорелась идеей иметь свой огород, хозяйство, копаться в земле. И только муж сестры говорил: «Что вы творите?!»
Так вышло, что они уже договорились, когда меня не было дома. Не хочу объяснять, чем занимался в то время: это неприятная для меня история. Я был и на заработках в России, и еще много где. Факт в том, что тогда меня долго не было дома.
В такой очередной мой отъезд мама обменяла квартиру и переехала. Я не знал — мобильных же тогда не было, а позвонить на домашний было некуда — телефон же отключен за неуплату.
И когда я вернулся в Белыничи, сразу к себе домой пошел, конечно. У подъезда сидела соседка, увидела меня и спросила:
— А ты куда?
— К маме.
— Так ее нет.
— Все-таки поменяла квартиру? И где ее искать?
— Ты что, не понимаешь? Ее совсем нет.
И дальше стала что-то говорить об убийстве, я крикнул ей что-то, в духе «дура!», и побежал в квартиру.
Дверь мне открыли рабочие. В чем дело? Это же моя квартира?! А они уже делают там ремонт для новых хозяев. Среди них оказалась малярша, бывшая мамина коллега. Она мне: «Игорь, а где ты был? Твою мать убили».
С того момента я плохо помню свои действия, я растерялся. Еще не зная даже, что зарезали и сестру, и племянников, я побежал к бабушке по отцу, она меня приютила и стала рассказывать про резню. Я не стал слушать до конца и ушел. Напился…
Потом был визит в прокуратуру: я же думал, что это риелторы их убили. Мне сказали, что не они — того Степанова задерживали, но отпустили. А подозревают пятерых человек из той же деревни. Якобы они хотели завладеть деньгами от продажи квартиры, о чем узнали от друга сестры, который был знаком с Павлюченко [они вместе сидели в колонии. — НН]. И вот эта случайная встреча, случайный разговор… Наверное, он еще пальцы веером держал, что вот, мол, дом продали, живем!
Я поехал в деревню с шурином — и обомлел. Я такого ужаса никогда не видел! Мне душу вывернуло: весь дом залит кровью, там же никто ничего не убирал. Стены, пол, вещи — всё чёрно-бордовое. Я к стене прислонился и сполз по ней, меня трясло как паралитика.
Я больше в том доме почти и не был, мне он не нужен. Да и недавно дом сгорел, возбудили дело.
…Но в мыслях, конечно, возвращался туда — это проклятие мне теперь, — особенно когда читал материалы дела и представлял, сколько они всего натерпелись. И я не боюсь рассказать.
Первым они убили Леончика, друга сестры, — это было на улице. По голове били кирпичом. Я думаю, что они и не хотели сначала убивать, а думали так: напоим, запугаем, узнаем, где деньги, заберем и уйдем.
Но он им ничего не сказал. Его мозги были раскиданы по крыльцу, а голова пустая. Они его прикрыли чем-то, чтобы с улицы не было видно.
После первого убийства, как я себе представляю, ничего им не оставалось: или бежать, или убивать всех.
Зашли в дом и стали пытать мою сестру, ей было 26 лет: «Где деньги?». Это всё в материалах дела. Мать вышла на шум в ночнушке, они убили мать, потом на глазах у Инны убили ее двоих детей. Шести и семи лет, Наташу и Диму. Они спали в кровати рядом да так и остались лежать — их прикрыли и сверху били по головам чем-то. Два десятка ударов, дети даже не успели ничего понять — они в тех же позах остались, только с разбитыми головами. Какая-то мразь еще взяла и пнула своим сапогом в лицо ребенка — на фото в материалах дела это видно: разбитые головы и черный след от подошвы на щеке.
Сожителя матери закололи спящим на печке, а потом задушили.
Это все видела моя сестра, она погибла последней. Ей резали руки на лоскуты, выкололи глаз — всё требовали денег. А что деньги? Следствие считает, что они их нашли и разделили — около тысячи долларов. Но я думаю, что не было никаких денег, что риелтор не рассчитался полностью, но это мои догадки. Может, какую-то часть заплатил, потому что, говорят, они успели купить велосипед.
Считается, что нет улик. Улики есть! И прямые, и косвенные, но большинство прямых они уничтожили. В доме не осталось ни одного ножа, хотя нож как оружие присутствовал.
У них были почти сутки на то, чтобы замести следы. Ведь кто вызывал милицию? Павлюченко. А потом соседке рассказывал, когда уже приехали с мигалками, что «всю семью убили». Но милиция на тот момент еще работала только на улице и не знала, сколько человек, т.е. вся ли семья, убита. Через окна не было видно маминого сожителя. Поэтому можно было подумать, что это сожитель сделал.
В общем, как на этих людей вышли? На месте преступления нашли следы обуви, стали искать по деревне. Приехали и к Клепче, отец был дома. «Где сын?» — «На работе». — «Ну поехали».
Приезжают. Клепча — в джинсах, в нагуталиненных туфлях. На работе в совхозе! Проверяют подошву — похожа.
Повезли на место убийства вместе с отцом. Ну его же след!
Отец сам на него насел: «Давай, рассказывай, как было». Мол, его самого удивило, что в ту ночь сын вернулся поздно и расстелил постель, чего не делал пьяным, а ложился обычно в одежде.
И тот сразу сознался, кто был, кто убивал и за что. А его родные теперь байки рассказывают, мол, его били в поле? При отце били?
Этот протокол со словами отца и признанием есть в деле, но до суда он почему-то не дошел, затерялся, его просто не зачитали полностью. А отец сейчас делает вид, что такого не было. Но на новом суде все всплывет, потому что первый суд, будто и не суд, а цирк. Адвокат у них был на 10 баллов, не ровня прокурору.
После того как Павлюченко увидел, что его дружков уже нет в деревне, сам побежал в милицию: подумал, что молодые будут его «грузить» [сваливать вину. — НН]. Поэтому в показаниях говорил, что он убил только Леончика.
В ходе первого следствия (11 лет тому назад) они все показывали разные места, где лежали трупы, поэтому суд и решил, что это оговор! Но там была пьяна бойня в полутьме — они же еще и лампочку разбили, разнесли весь дом, когда деньги искали. Я считаю, что реально могли не помнить потом, как именно лежало тело.
Это фантастика какая-то — чрезвычайное дело о массовом убийстве не раскрыто, а суд оправдывает подозреваемых и выносит постановление уничтожить улики! Это как вообще? Ну так если не эти убили, то давайте искать дальше? Но нет — «уничтожить»! Вот и всё, что о таком суде нужно знать. Но вещественные улики в итоге сохранили — после апелляции в вышестоящие инстанции.
Там очень много моментов странных, которые отражены в деле. Как это их всех вместе возили в автозаке на суд, чтобы они могли согласовать показания?
Но я знаю, что теперь двое из этой банды подписали соглашение о сотрудничестве со следствием и сознались во всем.
Один из них через 15 лет указал, куда девал свою испачканную кровью одежду — в общественный туалет. Он как обычный туалет в деревне, только стоял отдельно, редко когда туда ходили.
Ту яму, может, вообще никогда и не выгребали, а он указал на нее. Следователи выгребли оттуда всё и вывезли на тракторе на полигон, а потом разбирали руками — за столько лет, по консистенции, всё было как торф, — и нашли сверток: байка, в байку завернуты кроссовки, в кроссовках — носки.
Естественно, крови там уже никакой не найдешь за столько лет, оно всё пропиталось грязью, но там байка характерная — с полосочками. Одноклассники вспомнили, что он точно такую байку носил, а кеды с особенностями ношения именно этого человека — это всё в материалах.
У других тоже проблемы с одеждой. Родные говорят — ушел из дома в зеленой куртке, а ее нет. Обуви нет. Где всё?
И вот — просто личностные характеристики. Тот же Павлюченко уже был судим. За что сел? Сосед из той же деревни что-то неприятное сказал про его девушку, он пошел к нему с бутылкой, выпили — стал резать. В перчатках. Подумал, что убил, а сосед выжил. Павлюченко был задержан, указал место, куда закопал перчатки — хотел сжечь, но они насквозь в крови, не загорелись.
И что, думаете, было в суде по тому делу? Он занял позицию, мол, сосед его оговаривает, а перчатки не его. Вину доказали, дали 5 лет, но вышел он через 3 года. Так же отказывался от всего и в суде по убийству моей семьи — оружия и перчаток же не нашли.
За что судили остальных? Были в деревне две девочки, Б. и К., из неблагополучных семей. Эта банда приучила их к алкоголю, втянула в половые связи. Спали с ними по очереди. Но насилия не было, все как будто по согласию. Дошло до того, что они тех девок на сельских дискотеках за бутылку предлагали всем желающим! Ракутин, Соловьев, Юшкевич получили за это по четыре года.
Знаете, я после всего жил мыслью отомстить, цель была моя — сделать им то же, что пережили мои родные. Но после того как у меня родился сын, эта злоба понемногу отпустила. Понял: надо жить ради него. Но в эту деревню все равно не ездил, потому что боялся: увижу кого-нибудь из них — и растерзаю».
