Булгаков: Антирусский национализм не имеет перспектив в Беларуси, Пазняк сам совершил политическое самоубийство
Пишет Валер Булгаков на gazeta.arche.by.
Зенон Пазняк — яркий лидер национал-демократического движения в Беларуси конца 80-х — начала 90-х.
Именно по этой причине с его именем связаны многие мифы.
Например, приходится слышать популярное в определенных кругах мнение, что радикализм Зенона Пазняка спровоцировал приход к власти Александра Лукашенко.
Развернутое изложение, почему я считаю это мнение ложным, можно почитать здесь.
Окно для такой возможности создала неспособность тогдашней белорусской номенклатуры во главе с Вячеславом Кебичем осуществить быструю приватизацию.
После референдума 1996 года последние препятствия и противовесы для абсолютистского правления президента Лукашенко были ликвидированы.
Но за минским кризисом конца ноября 1996 года Зенон Пазняк следил уже по телевизору. К тому времени полгода, как он покинул Беларусь после феерических событий, связанных с «Чернобыльским шляхом — 1996».
Если принять оценку российской диссидентки Валерии Новодворской, Зенон Пазняк уже был «политическим трупом»:
Действительно ли Зенон Пазняк совершил политическое самоубийство в 1996 году?
Сразу скажу, что, по моему мнению, нет.
Эмиграция Зенона Пазняка была реакцией на то, что в 1996 году в Беларуси фактически прекратилась политика как конкурентная борьба различных политических сил за власть.
Зачем люди шли и идут в политику?
Чтобы бороться за влияние, получать дивиденды и статусы и, если удастся, контролировать государство.
Начиная с 1996-го в Беларуси резко сменились правила политической игры.
Политик, не аффилированный с государством и реально настроенный на борьбу за политическую власть в стране, стал рассматриваться как угроза государственной безопасности. Такой политик должен быть все время готов сидеть в тюрьме.
Политическая траектория Зенона Пазняка в 1995—1996 годах показательно отражает эту динамику: после того как было заблокировано его переизбрание в Верховный Совет 13 созыва, он становится активным уличным «змагаром».
После беспрецедентных по масштабам уличных акций марта-апреля 1996 года перед ним встает дилемма: тюрьма или эмиграция.
Пазняк выбирает эмиграцию.
В этом смысле судьба радикала, политика жесткой руки Зенона Пазняка демонстрирует полное сходство с судьбой «мягкотелого номенклатурщика», председателя Верховного Совета 13 созыва Семена Шарецкого: осознав невозможность заниматься политикой в Беларуси, и тот, и другой выехали из страны и получили статус политического беженца в Соединенных Штатах Америки с промежутком в несколько лет.
В эмиграции и первый, и второй писали книги на белорусские темы.
Приблизительно в то же время бывший премьер-министр Михаил Чигирь де факто выбрал тюрьму, но это никак не поспособствовало его дальнейшей политической карьере.
Да и сам Пазняк никогда не скрывал, что его отъезд в эмиграцию объяснялся беспокойством за собственную безопасность.
Но в его драматической трактовке ему угрожала физическая ликвидация:
«Лукашенко вызывает всех ответственных и делает разнос. Ненависть становится неконтролируемой, обсуждают, как расправиться. Обсуждали так широко, что депутат российской думы коммунист-прокурор В. Илюхин открыто выступил и сообщил наперед, что, мол, ЦРУ намерено убить в Польше одного-двух лидеров БНФ и свалить вину на Лукашенко. В итоге — моя эмиграция с Сергеем Наумчиком (выезд из Польши) и решение о политическом беженстве в США. Эмиграция в США означала выбор Америки не в пользу Лукашенко. У Лукашенко — истерика. М. Мясникович выступает на пресс-конференции в Москве и говорит, что произошла «утечка информации» (намекая на Илюхина). Позже (при Путине), «всезнайка» и партийный борец Илюхин скоропостижно умрет при подозрительных обстоятельствах.
Информация о нашем с С. Наумчиком политическом беженстве и связанных с ним обстоятельствах прогремела на весь мир. План «подлого убийства» провалился полностью».
Чтобы понять этот пассаж, надо бы добавить пару штрихов к картине мира Зенона Пазняка: Россия испокон уничтожала Беларусь, Лукашенко назначен Москвой, а московский КГБ вездесущий, существующий вне времени и «сатанинский» (фраза З. Пазняка). Он ведет охоту на неугодных Москве лидеров. Решение США придать Пазняку статус политического беженца означало фиаско плана «подлого убийства» и спасло его жизнь.
Шире о взглядах Зенона Пазняка после отъезда в эмиграцию можно почитать в статье Петра Рудковского «Как Пазняк стал заложником Истории».
То, что Пазняк оказался бы в тюрьме, если бы не выехал из Беларуси, бесспорно, и дискутировать на этот счет я не вижу смысла.
Но так ли угрожала ему, как он пишет, «подлое убийство»?
Приведенные выше соображения голословные и спекулятивные.
Если принять, что пропавшие в конце 1990-х годов политики (Юрий Захаренко, Виктор Гончар) были убиты, то убивали не оппозиционных лидеров, а тех, кто был на протяжении некоторого времени инсайдером, т.е. частью системы (Виктор Гончар даже побыл на посту заместителя премьер-министра РБ, а Юрий Захаренко являлся ключевым силовым министром — возглавлял МВД).
Т. е. убивали (если убивали) за «измену».
Впоследствии этим мотивом руководствовались убийцы Александра Литвиненко и отравители Сергея Скрипаля.
Этакое сведение счетов за выход из системы по собственной инициативе / перехода на сторону врага.
Причем не сказать, что этого тогда не чувствовалось — что такой может быть цена выхода из системы.
У Андрея Санникова имеются заметки о том, как он боялся ареста, подав в отставку с поста заместителя министра иностранных дел в ноябре 1996 года.
К счастью, Санникова не арестовали в 1996-м. Арест, тюремное заключение и эмиграция с политбеженством ожидали его значительно позже, спустя многие годы.
«О русском империализме и его опасности»: манифест политического самоубийства Зенона Пазняка
Нашумевшая статья под таким заголовком была опубликована в середине января 1994 года.
Она представляет собой удивительную смесь интуиции, политического догматизма и идеологической зашоренности.
«Наступил последний год номенклатуры. Время неумолимо», — прозорливо подытоживает Зенон Пазняк.
Но это в самом конце.
В начале Пазняк осознает, что наступивший год будет избирательным. И Пазняк не сомневается в победе БНФ на предстоящих выборах. Поэтому вполне серьезно пишет: В 1990 году депутатская делегация БНФ вела предварительные неофициальные переговоры с россиянами на парламентском уровне о возможности возвращения Беларуси восточных земель: Смоленщины, Псковщины и Брянщины. Было найдено взаимопонимание и даже отмечено желание наших смоленских коллег присоединиться к Беларуси.
И дает такой совет: «Господам российским дельцам и корпорациям мы не советовали бы, пользуясь предательством и воровским моментом, разевать рот на наши нефтяные заводы и прочее. Можно крупно ошибиться…»
Пазняк призывает: нельзя даже формально состоять с Россией в каких бы то ни было союзах или содружествах.
Иначе после триумфа БНФ на выборах ни одно решение, ни одна ратификация, ни один договор, ни одно постановление… не будут признаны.
Более того, Беларусь сразу выйдет из СНГ, а с Россией будет введен «визовый режим и особые правила въезда в Беларусь»,
Кроме того, поскольку в России юродство всегда было своего рода мистикой, священнодействием, там прислушивались к таким людям… успех Жириновского на выборах в России — «свидетельство глубокого нравственного падения российского общества». Но в России так было всегда.
Сами россияне — это лоскутный народ без выраженной национальной территории, перемешанный с финно-угорскими, тюркскими, монгольскими и прочими анклавами, распыленный в сибирских и азиатских колониях. Доминирующее его сознание не национальное, а имперское по существу. На имперском сознании построена идеология и основана ментальность подавляющего большинства россиян.
Пазняк всерьез полагал, что выборы можно выиграть без приязненного отношения к России, в режиме жесткой идеологической конфронтации с ней. Но такое мышление было абсолютно утопическим, что и показали президентские выборы лета 1994 года.
Не Зенон Пазняк, а Александр Лукашенко интуитивно нащупал ту линию отношения к России, которая пришлась по душе большинству белорусов.
Хуже того, радикальный антироссийский национализм Пазняка раскалывал его собственный электорат.
На показательное свидетельство времени я наткнулся в Фейсбуке:
Журналистка Авгиния Манцевич почти 5 лет назад передала свои детские впечатления, как ее отец, заслуженный деятель белорусского движения, признался, что не голосовал за Пазняка, поскольку у него тот ассоциируется с войной. (Дальнейшие рассуждения, которые связывают Пазняка с фашизмом, как по мне, совершенно гипотетические; во всяком случае, к предмету нашего анализа отношения не имеют.)
Как политик, Зенон Пазняк имел достаточно узкое окно возможностей: проигрыш на президентских выборах, обусловленный в том числе неспособностью консолидировать свой электорат и привлекать при помощи соответствующей политической риторики на свою сторону еще не определившихся избирателей, стал началом его конца в политике.
Выводы
Российский фактор был, есть и будет одним из ключевых для белорусской политики. Я склонен полагать, что любой транзит власти в Беларуси не по сценарию, предусмотренному Лукашенко или его преемниками, будет невозможен без последовательной и планомерной работы в восточном направлении: дружеских связей, неформальных отношений — короче, того, что называется наращиванием человеческого капитала.
При этом надо не забывать, что Россия — это региональная сверхдержава, и будет стараться не допустить к власти в Беларуси группы, пользующиеся откровенно антироссийской риторикой или планирующие явно неприязненные в отношении этой страны шаги.
Навсегда ли исчезла вместе с уходом Пазняка с политической сцены агрессивная, воинственная, радикальная антироссийская редакция белорусского национализма? Возможно, и нет.
Но серьезной исторической перспективы такой национализм не имеет.
