Виктор Мартинович: Наши проблемы коренятся в великолепии
Виктор Мартинович для budzma.by рассуждает о необходимости преодоления нашего внутреннего барокко.
Я вот что думаю.
Мы зря гоним на 300 лет закрепощения, на географическую ситуацию, на Советский Союз. Наши проблемы коренятся в красоте. В архитектурном и литературном стиле, процветавшем по всей территории существующей Беларуси и выходившем далеко за ее пределы. Стиле, который в определенном смысле зародился здесь, так как возведенный в Несвиже Джованни Бернардони Фарный костел был закончен всего на девять лет позже, чем первый в мире барочный храм, Иль Джезу в Риме (и по поводу причастности которого к маньеризму или барокко спор еще не закончен: возможно, наш, несвижский, был первым «чистым» барокко в мире). Определяющие работы Карла Модерна, Бернини и Растрелли были точно позже.
Так мы можем гордиться, что были одними из первых. Но стоит ли этим гордиться? Возможно, наше внутреннее барокко — как раз то, что нужно преодолевать.
Ведь если лютейших выдвиженцев «от народа», «покровителей», борцов против панов, уплотнений и аккумуляторного завода вычеркивают из списков кандидатов — это чистой воды барокко. Рылом не вышли идти в аристократы!
Когда я вижу объявления о шикарные балах, которые проводятся для тех, кому посчастливилось войти в белорусский «свет», — это тоже барокко.
Даже «VIP-открытие» магазина дешевой шведской одежды H & M с последующей дракой за то, кто имеет честь называться белорусским VIP, — это барокко как таковое. Хайп вокруг того, могут ли красавицы служить аристократам, всякое разделение страны на «псю крев» и «высокородную шляхту» — это наследие мышления в стиле барокко.
В стране, застроенной протестантскими храмами, в Цюрихе, с его сумасшедшим Ульрихом Цвингли, который не только боролся с украшением в новых церквях, но и тщательно уничтожил фрески прежних времен по всей подконтрольной ему Швейцарии, такого разделения нет. Вы вообще не представляете, насколько Цюрих, являясь финансовой столицей мира, самой плотной концентрацией бабла на квадратный сантиметр, чужд болезненной чести местной «запечной шляхты».
В западной Германии, Швейцарии и всех остальных традиционно протестантских местах есть власть, есть финансовая элита и есть — нет, не чернь, не сопли необразованные, но бюргеры. Которые объединены в гильдии и пользуются уважением тех, кто здесь относит себя к аристократии. Ведь слова «быдло» или «пролетариат» не имеют никакого смысла в местах, не пустивших к себе барочный образ жизни. Русская революция пошла не от Ленина, а от Растрелли.
Как писал французский путешественник Астольф де Кюстин в своих заметках во время посещения Петербурга в 1839 году, возобновляя уничтоженный огнем Зимний дворец, царские власти поморозили и свели в могилы больше людей, чем французские — дали заработать на встраивании Лувра. Происходя из роскошной Франции, де Кюстин не мог понять, почему к строителям относятся как к невольникам, в то время как во Франции они уважаемые граждане, неплохо получающие за физическую работу.
Так вот отсюда: из барокко.
Барокко + абсолютизм = ситуация в Беларуси через триста лет. Ну как же, скажете вы. Барокко — это же еще и просвещение, и первая энциклопедия, и миссионеры, открывшие христианство половине мира.
Впервые, благодаря братьям-иезуитам, которые основали стиль (являясь идейным противовесом все тому же протестантизму), над христианским миром не садилось солнце. Так, во-первых, «колонизовали», а не открыли. Белорусу не стоит объяснять, в чем разница этих терминов. Во-вторых, большие французские энциклопедисты, в отличие от деятелей эпохи Ренессанса, того же Скорины и Гутенберга, от вождей протестантизма, того же Лютера, не стремились распространить знания на все население. Скорина напечатал Библию языком, понятным простому люду. Лютер для этого упрощал существующую немецкую, благодаря чему в «барочной» Вене сейчас болтают на изысканном диалекте ( «Grüß Gott»!), который не понимают в сплоченной языком Лютера Германии.
Дидро, марая свою «Энциклопедию», имел в лучших друзьях Екатерину, которая щедро оплачивала усилия просветителя и в империи которой крестьяне имели правовой статус, хуже статуса рабов в Риме. Вот что такое просвешение по-барочному: образование для «голубой крови», для всех остальных — декрет о тунеядстве и налог с каждого плодового дерева.
Я люблю и ценю белорусское архитектурное наследие.
И несмотря на то, что в моем лице вы имеете врага барокко, большего за белорусские горисполкомы, я не призываю относиться к памятникам барокко с презрением, сносить или перестраивать их. Что нам нужно — особенно тем образованным и опытным, сумевшим понять этот текст, — перестать разделять людей на скотину и шляхту. Будем горожанами, будем буржуа. Тогда и раскрепощение назреет.
Через каких-нибудь 300 лет.
