Белорус, профессор финансов в США: «Если бы предложили стать министром, приехал бы и попытался»
«В США в целом комфортно, но очень просто», — шутит насчет американского образа жизни белорус Юрий Церлюкевич. Он профессор финансов в Аризонском университете. За границу экономист уехал 20 лет назад, но часто бывает на родине: читает лекции студентам, участвует в работе наблюдательного совета при Нацбанке и министерств. «Наша Нива» застала Юрия Церлюкевича во время недавнего визита в Минск и побеседовала о том, какова жизнь американского профессора, что отличает наших студентов, при каких условиях он вернулся бы на родину и как бы спасал белорусскую экономику, если бы стал министром.
«Учился на одном курсе с основателем Wargaming Виктором Кислым»
Юрий окончил физфак БГУ. Вспоминает, что у них был выдающийся выпуск: несколько человек стали учеными в Германии, несколько занимаются ускорителями в Америке, один в Канаде специализируется на лечении рака лазером. На том же курсе учились руководитель ИТ-компании Andersen Александр Хомич и основатель Wargaming Виктор Кислый.
Почему Юрий не пошел в ИТ?
— Виктор занимался программированием очень серьезно уже на первых курсах университета, а для меня это было несколько далеко. Это раз. Во-вторых, на тот момент, в конце 90-х, никто толком не знал что и как. Думаю, основная часть секрета, почему мы достигли различных высот, была в том, что мы не представляли, что будем делать, и брались за все. В свое время все соперничали за премию Сороса — я два года подряд ее получал. Ездили по программам обмена, поступали в другие страны.
В Беларуси с работой тогда было напряженно, и что делать выпускнику с теоретическими знаниями по физике — неясно. Юрий решил поехать учиться в США — в Университет Миннесоты. В аспирантуре он занимался наукой и преподавал студентам.
— Мне было интересно, но я и близко не видел, как можно стать профессором. В области физики структура такова, что это требует огромных усилий. Я бы сказал, что профессором становится один из 20—30 аспирантов.
В тот момент многие из коллег Юрия по аспирантуре стали переходить из физики в экономику и финансы. Там как раз были нужны ученые, способные разбираться в математической составляющей. Да и получить звание профессора было реальнее.
После Миннесоты был Калифорнийский университет в Беркли. Получив образование, экономист работал в Гонконге, Италии, но большую часть времени — в Аризонского университете.
— Я всегда руководствовался научными интересами, и вторичное уже — где жить. Где был спрос, туда и ехал.
Всего в Америке Юрий прожил около 15 лет и 5 лет — в других странах. В каждой из них есть свои плюсы и минусы. Так, в Беларуси, считает профессор, очень неплохо быть молодым человеком. Ведь многие вещи бесплатные или почти бесплатные — спортивные секции, университеты. Но здесь довольно сложно с работой, особенно для людей старшего возраста.
В Гонконге приятные люди и отличная еда. Проблема только в том, что географически далеко от всего.
— Что касается США, то штаты очень разнятся между собой. Например, Аризона известна тем, что у всех есть оружие и грузовики. Так сложилось традиционно. Аризона получила статус штата лишь 100 лет назад, раньше она была частью Мексики, и каждый защищал свое ранчо.
Основная проблема там — климат. Солнце стоит над головой более 300 дней в году, и с мая до сентября невероятно жарко: на днях, например, было +46 градусов! Зато в Аризоне замечательная и разнообразная природа: горы, пустыни, каньоны. В некоторых местах можешь идти день-два и не увидишь ни одного человека.
Штат Аризона. Фото pixabay.com.
По миру Юрий переезжает вместе с семьей. Он женился еще студентом — на однокурснице по физфаку БГУ. Жена сейчас также профессор финансов, работает с Юрием в университете. У них трое детей — 14-ти, 11-ти и 4-х лет. Младший в этом году пойдет в школу — аналог подготовительного класса, который когда-то был в белорусских школах.
— Некоторые боятся в этом возрасте отдавать, а мне кажется, наоборот, хороший вариант: у малышей столько энергии — лучше отдать их на растерзание другим детям, — шутит Юрий.
«Известные профессора зарабатывают столько же, как звезды эстрады»
Какова она, жизнь американского профессора? Юрий объясняет, что она сильно зависит от того, в каком университете работаешь. Аризонский — в числе лучших, поэтому здесь 70% своего времени профессора отдают науке, а уже в остальное учат студентов, участвуют в различных комиссиях. На материальное положение также оказывает влияние рейтинг вузов. Но зарплаты выше среднего уровня.
— Особенно в экономических и финансовых университетах есть специальные контракты для известных людей (это я не о себе). Они получают очень много, столько же, как звезды эстрады, и могут диктовать свои условия. В принципе, если вопрос в деньгах, всегда можно подрабатывать дополнительными консультационными услугами. Но, как правило, в этом нет необходимости.
По словам экономиста, в Америке система образования — это бизнес, где цель — привлечь лучших студентов, дать им возможности и впоследствии получить от них какую-либо помощь и престиж для университета. А на глобальном уровне — хорошие кадры для всех США.
— Конечно, в Беларуси сильно не доплачивают специалистам, профессорам, докторам, которым долго приходиться учиться. Это все сказывается и на качестве образования, и на утечке кадров. К сожалению, что с этим делать в краткосрочной перспективе, непонятно. Ясно, что нужно платить больше, но как, если нет денег в бюджете? — размышляет Юрий. — Если бы белорусы, добившиеся финансового успеха, могли учредить стипендии для тех, кто хорошо учится, это бы помогло.
Юрий преподает у студентов из разных стран. Наши, по его наблюдениям, отличаются хорошей математической подготовкой, неординарным мышлением. Из негативного — наше образование, как правило, не учит коммуникации, и белорусские студенты испытывают проблемы с тем, чтобы написать эссе или выступить перед аудиторией. А еще они хуже организованы — не умеют в срок собирать документы, готовиться к экзаменам к назначенным датам.
Школа бизнеса Аризонского университета. Фото wpcarey.asu.edu.
— Меня всегда волновало, почему так сравнительно немного белорусов учится за границей. Притом что и в Западной Европе, и в Америке очень заинтересованы в привлечении хороших студентов. Наверное, это наша «памяркоўнасць». Белорусов отличает нерешительность, скромность.
Наши люди не любят сильных перемен, потрясений, непредвиденных усилий. Китайские студенты, например, нацелены, чтобы любыми путями добиться успеха. У моих китайских коллег детям по 7 лет, а они уже ходят на лекции о том, как поступить в Гарвард.
Белорусские работодатели часто говорят, что диплом на имеет значения. В западных странах же, говорит профессор, важно, откуда ты вышел. В тех же США есть список хороших колледжей: если ты их оканчиваешь, тебе почти гарантирована хорошая стартовая работа. В Париже тоже есть несколько школ, выпускники которых могут похвастаться хорошими связями — для них все двери открыты. Если не заканчиваешь эти школы, то твои шансы хорошо устроиться в жизни близки к нулю.
«Я бы начал все упрощать — у нас слишком забюрократизировано»
В Беларуси экономист Церлюкевич бывает часто. Замечает, что страна изменилась в лучшую сторону и продолжает быстро меняться.
— Последний раз я был в конце октября и сейчас приехал — уже видел, что вокруг места, где мы живем, открыты новые кафе с хорошими десертами и кофе, магазинчики — все эти мелочи радуют. Мне очень в Минске нравится. Есть много мест, куда хочется сходить. Возвращаемся к вопросу, что надо хорошую работу иметь, но жить здесь время от времени очень приятно.
Из позитивных перемен — упрощение налогообложения, дальнейшее развитие электронных обращений. А вот конкурентоспособность наших производств оставляет желать лучшего.
— Китай, где средняя зарплата $1000 и рабочая сила дороже, умудряется производить вещи более качественные и дешевые, чем многие наши. Почему так происходит? Наверное, не наша вина — то же происходит в Западной Европе и США. В Китае много рабочих рук, они способны значительно больше работать. Может, дело в какой-то ментальной особенности? Например, если китайским студентам нужна работа, они пойдут на завод и будут по 10 часов стоять на смене. Они об этом говорят с большой долей энтузиазма: «Это все пойдет на пользу Китаю и моему профессиональному росту».
И я вот слушаю и думаю: взять какую-нибудь белорусскую девушку и сказать ей пойти на завод. Почти уверен, что из 100 откажутся 98, даже если это принесет им хороший заработок. Для них он окажется вторичным, поскольку такая работа ограничивает их права, образ жизни.
Интересуемся, при каких условиях экономист мог бы вернуться в Беларусь и стать, например, министром финансов.
— Мне таких возможностей не предлагали. Но, если бы было предложение стать министром или заместителем и приносить пользу обществу, я бы, конечно, взял неоплачиваемый отпуск и приехал бы, попытался. Я много чего знаю, что могло бы понадобиться. Было бы интересно. Мы, кстати, с заместителями министра часто работаем. Сложилось впечатление, что работа у них очень тяжелая и малооплачиваемая.
Юрий рассуждает, что, даже получив власть, невозможно быстро изменить ситуацию.
— Я бы начал с того, что упрощал всё. У нас необоснованно всё забюрократизировано. Я постоянно слышу жалобы, что люди хотели открыть ресторан, но согласовывали меню полгода, хотели запустить бизнес, но очень сложно было с налогами, — делится экономист.
И рассказывает о парадоксах американской экономики.
— Многие вещи продолжают двигать ее, не создавая ничего полезного. Пару примеров. Обыватель выиграет в лотерее, с выигрыша сразу платит налог, адвокату — чтобы распорядиться деньгами, вкладывает их в рынок… Кажется, ничего не происходит, какое-то перераспределение средств, но это позволяет развиваться экономике. Или суды. Абсолютно бессмысленно засуживают крупные компании. Адвокаты получают 30% от сделки и платят налог, суд также имеет с этого какую-то сумму, присяжные наконец приехали поели и пожили в отеле.
Если не ошибаюсь, около 10% всей экономики США — просто финансовые рынки, вложения, венчурные фонды. В Беларуси, например, нет даже такого. Никто в акции предприятий не вкладывает, только в банковские депозиты.
«Все убыточные заводы нельзя закрыть»
Крупные суммы из белорусского бюджета расходуются на поддержку убыточных предприятий. Как быть с этими заводами — для профессора сложный вопрос.
Фото Сергея Гудилина.
— С одной стороны, капиталистическая экономика основана на том, что более слабое производство обречено умереть, и на его месте вырастет новое. Но взять российский пример — большинство умерших предприятий ничему никакого роста не дали. То же и в Беларуси. Вы же видите, что, если где-то прекращает свое существование колхоз, на его месте не возникает 10 фермерских хозяйств. У нас нет для этого структуры, возможности тем же фермерам брать взаймы деньги.
Исторически Беларусь сохранила множество убыточных предприятий. Но с плеча нельзя рубить. Все заводы нельзя закрыть — надо разбираться в ситуации. Например, БелАЗ мог обанкротиться уже много раз. Но ведь это гордость. Там производят самый тяжелый грузовик в мире. Этого мы могли лишиться, если бы из-за финансовых трудностей завод просто закрыли, а в Жодино, в Борисове огромное число людей осталось бы без работы.
Второй пример — «Горизонт». На моей памяти он плохо работал годами. И свернуть его производство было хорошим решением, так как те телевизоры, электроника, которую выпускал «Горизонт», — фактически сборка из импортных комплектующих. Мы бы не смогли конкурировать.
Что может спасти белорусский экономику?
— Я бы убрал из вашего вопроса слово «спасти» и заменил на «улучшить». Спасти — это как-то очень много, почти невозможно. Улучшить можно было бы конкурентоспособность экономики, дать производителям больше свободы, и правительство многое сделало для этого: и экономические зоны создали, и сократили число проверок и бумаг, которые требуется оформлять. Но можно было бы еще больше.
Легче всего работать на примере. Если ИТ хорошо развились — я бы сказал, что мы обошли российский рынок, — нужно развивать это дальше: давать им больше места, упрощать их работу, снижать налоговую нагрузку.
Может быть, полезно ли отправлять чиновников учиться за границу, чтобы они привозили оттуда опыт и перенимали лучшие практики? Юрий замечает, что такой вопрос как-то поднимали в Нацбанке.
— Несколько лет назад там подумали о том, чтобы послать некоторых сотрудников на обучение в другие страны, и обсуждалось, насколько целесообразно платить за образование в западных университетах или за то, чтобы привозить сюда иностранных профессоров. Мы сошлись на том, что нет смысла, так как в результате специалисты окажутся не в самых лучших университетах и это будет неоправданно дорого.
Наверное, лучшее, что можем сделать, — привлекать работать талантливую молодежь и поощрять ее учиться за границей в надежде, что люди вернутся. Для них это хорошая ступенька. Да, многие потом останутся за рубежом. Но те, кто приедет, будут незаменимыми специалистами.
