Внук устроил персональную выставку живущего в Воложине деда-художника, о картинах которого никто не знал
Лесник из Воложина всю жизнь пишет картины в абстрактном и инситном стилях. Только когда ему исполнилось 80, внук организовал его персональную выставку в Минске, пишет Радио «Свабода».
«Не знаю, как назвали выставку. «Массаж деревянной ноги»? — Вилий Львович рассмеялся. — Я внуку семнадцать названий предложил!»
Вилий Львович Янкелевич — 80-летний художник-сюрреалист из Воложина. В гости к нему журналистов привез внук Александр. В этом году он организовывал персональную выставку деда в Минске.
«Выставка — это, конечно, событие. Ну вот чтобы лет на пятьдесят раньше, было бы совсем хорошо»
Это не соцреализм, от которого тошнит
Слева — большой и белый кирпичный дом. Справа — маленькая, ярко разрисованная мастерская. В ней Вилий Львович уже сорок лет работает по дереву и пишет сюрреалистические работы, будучи совершенно изолированным от художественных тенденций и профессионального окружения.
Здесь Вилий создает свои работы
«Мне кажется, его работы проходят минимальную сознательную обработку, — говорит внук Александр. — Они выполнены достаточно простыми средствами, при этом в значительной степени абстрактные, то есть для меня это язык бессознательного. Дед, кажется, ориентируется на какие-то массовые события, они его вдохновляют, он как-то к ним апеллирует. Названия произведений часто связаны с какими-то событиями. Типа «арабская весна». Но его работы — это не соцреализм, от которого тошнит».
Вилий Янкелевич с внуком Александром Янкелевичем.
В мастерской Вилия можно найти «иллюзорную реальность», «чуткий внутренний мир» и «невидимую землю» — такие названия он дает своим картинам.
«Дед своими работами говорит на языке, современном людям, которые хотя бы немного интересуются культурой. Я не знаю, насколько он сам это осознает. Это нечто триповое, необычное. В общем, одно дело — поинтересовался в молодости контркультурой какой-то, подиссидентствовал и успокоился. А у него получается на протяжении всей жизни потихоньку находить время на то, чтобы рисовать».
Пишет в персональным стиле: «от-реализм»
«Это у нас была такая группка в свое время, в 1958-м. Так мы назывались «от-реалисты». От реальности почему-то, — смеется художник. — И там у нас была своя команда новичков, которые нигде не учились. Стремление рисовать — это от стремления к свободе. Хотелось свободы. Как можно большей. Не то чтобы я уже такой замученный был, ходил в цепях, но всегда как под каким-то прессом. А когда я занимаюсь живописью, то чувствую себя свободным человеком».
На рабочем столе в мастерской лежат почти готовые гипноглифы — объекты из шлифованной древесины, доставляющие при их поглаживании в ладони специфические ощущения и используемые для медитации. Одну за другой Вилий Львович достает свои картины и скульптуры и сам себе что-то приговаривает.
«Слышите? — спрашивает Александр. — Дед всегда сам с собой разговаривает, это интересно. И так всю жизнь. Дед довольно замкнут в себе. И он ни с кем не общается практически, насколько я знаю. Он, возможно, в юности еще с кем-то как-то общался, но в последние десятилетия отрезан от художественной общественности».
Сам Александр на протяжении семи лет писал музыку, а сейчас занимается психологией. Вилий Львович ничего не говорит о том, как на него увлечение реагируют в семье, переводит разговор на другую тему. Но про внука рассказывает охотно. С гордостью.
«Я его научил тиски одним пальцем зажимать! Так его с уроков в школе вызывали, там никто никогда такого не видел».
Александр вспоминает, как вместе с дедом рыли землянки, плели кольчуги, вырезали фигурки из дерева и гипса, строили вигвамы.
«Дед поддержал мой творческий импульс, в чем-то его инициировал, не мешал. Он говорил: «В тебе это есть». И я думал: «О, во мне это есть».
Художник — это почти тунеядец, понимаете?
«Заниматься живописью Вилий Львович начал еще в детстве: после войны жил в Минске рядом с Осмоловкой и вращался в кругу художников, которые имели там мастерские.
«Никто не помнит, что там были за художники, — говорит Александр. — Но он нахватался не академичности, а какой-то странности. И круто, что он этот вайб (от английского «vibe» — подъем) сохранил в условиях, когда этого нигде не было. Это не то, что сейчас: берешь, открываешь инсту, и там таких работ миллиард. В этом — определенная заявка».
Ранее Вилий Львович резал деревянные ложки, точил пасхальные яйца и очень тонко, с циркулем, их расписывал. Ложки и яйца он раздавал детям, которые выезжали по программе ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, и так его работы попали в Канаду, Японию, Германию, Польшу, Бельгию. Сам Вилий Львович никуда не выезжал: только по работе, в советское время и в советских границах.
«Отправили нас на китайско-советскую дорогу. «Актогай — госграница» называется. Условия ужасные: до полудня еще можно работать, а потом налетает такая волна ветра, поднимает песок весь и смерч крутит. Там пустыня: скала, верблюжья колючка где-нигде — и больше ничего. Настолько я вымучился там этой жаром, пылью… Мне так захотелось домой!»
Вилия «потянуло на зелень», по возвращении он поступил в Технологический институт на инженера по лесопользованию. И пока весь Советский Союз копал «на практике» картошку, он рисовал: в самую подходящую осеннюю пору занимался живописью. После того как вернулся из Казахстана, были мысли стать профессиональным художником, но жизненные обстоятельства оказались сильнее.
«Я женился, уже надо было на хлеб зарабатывать. А чтобы все бросить и жить только этим… Это почти тунеядец, понимаете? Почти бомж. И в плане выживания… Ну, один бы выжил, конечно, а с семьей как? Вопросы».
Я три темы исключаю из разговора: телевизор, болезни и погода
Раньше Вилий чуть ли не каждый месяц ездил в Москву, ходил на выставки, дружил с художниками из Беларуси, России, Литвы. Но сейчас почти ни с кем не общается и последние десятилетия фактически отрезан от творческой общественности.
«Из моих друзей-художников уже многих нет на свете. Но и врагов тоже давно нет. Меня всегда спрашивают: «У тебя враги есть?» — «Нет». — «А где же? А как ты без врагов живешь?» — «Ну, умерли уже все».
Близко подружиться с соседями у Вилия Львовича тоже не очень-то получилось.
«Вообще, я со стариками мало общаюсь, потому что начинаются эти саги про анализы, болячки. Я три темы исключаю из разговора: телевизор, болезни и погода. А потом на меня обижаются: почему ты со мной не разговариваешь? Так я не хочу. А если тебе есть что мне сказать, то говори. Я послушаю».
Вилий Львович разрисовал стену в своем дворе
Несколько лет назад Александр сделал деду сайт-портфолио, онлайн-выставку. Но Вилий Львович интернет не признает, как, в принципе, и современное искусство.
«Рассвет — соловьиное время»
«Иллюзорная реальность»
«Когда действие становится противодействием»
«В современном искусстве много авантюризма. Классики абстрактного искусства — Ротко, Поллок (Марк Ротко и Джексон Поллок — представители абстрактного экспрессионизма. — РС) — они начинали это современное искусство. Да, оно и сегодня непонятно, и тогда было непонятно, но это искусство. А современные художники ничего не изобретают своего. Все-таки, как ни делай, ты должен как-то себя проявить. Иначе какой смысл? Просто где-то увидел что-то, тем более сейчас такой наплыв информации…
Я интернетом не пользуюсь принципиально — зачем мне интернет? Как говорили: кто владеет информацией, тот владеет миром. Я сначала думал: вроде так. А потом: да это какая-то чушь. Зачем мне много той информации? Мне важно, что у меня внутри происходит, а не то, что там вокруг. Поэтому я против того, что много информации и ты всем владеешь. Ты ничем не владеешь!»
Попытки «выйти из тени» в реальной жизни уже предпринимались: работы Вилия Львовича выставлялись в Ивенце и Воложине четыре года назад.
«Немножко удивил всех. Они знали, что я пишу. Но никогда не видели! Однако, взрослые, а не понимают ничего! (Смеется.) Ну, и понять же тяжело. Надо быть подготовленным. Нужно интересоваться всем в жизни. Даже глубоко интересоваться! Мне нравится, когда люди смотрят на мою работу и задают вопросы. И я тогда понимаю, чего человек хочет, он думает об этом. А если он прошел мимо, кинул глазом — ай, ерунда! Ну что с ним говорить».
Живопись в принципе трудно воспринимается — это не только воложинская проблема.
«Вот я поражаюсь: уже сколько лет цивилизации, а почему такая темнота кругом? В мыслях, в восприятии. Надо воспитывать людей. Но ведь у нас очень много стариков. Чувствуется давление возраста. Мое поколение — это долгожители. Сколько времени существует Беларусь, так долго люди еще не жили, как мы живем. Раньше считалось, что в сорок лет уже старуха. В пятьдесят лет мужик — это вообще дед последний. А теперь шестьдесят лет — это еще самое то, «ягодка опять». Соответственно, и мышление такое же. Но всех же не заставишь любить искусство?»
Я художник, а не народный мастер!
«Меня все агитировали, чтобы я занялся получением звания народного мастера. Я говорю: «А зачем мне народный мастер?» Я художник, а не народный мастер. И я отказался», — говорит Вилий Львович.
Его первая столичная выставка откроется 15 июля. Внук Александр организовал ее еще и для того, чтобы лучше узнать деда. Говорит, что мы привыкли видеть родных через призму родственных связей: дед-внук, мама-сын. Довольно сложно выйти за эти рамки и рассмотреть в близких людях независимых личностей со своими собственными взглядами и талантами.
«В чем-то это акт благодарности деду. Но не благодарности за то, что он сделал для меня. Какая у нас обычно благодарность? «Деду за победу», казенная, чиновничья шоколадная грамота: «Спасибо за то, что вы нас воспитали!» Нет, это совершенно его история, и я хочу увидеть его самого».
Открытие выставки «Массаж деревянной ноги» состоится в культурном центре «Корпус» 15 июля в 19:00.
Экспозиция продлится по 20 июля. Больше информации о мероприятии здесь.
