«Полиции нет, все решения принимаются через референдум». Анархист Францкевич рассказал, каким он видит идеальный мир
Александр Францкевич — известный белорусский анархист, бывший политзаключенный. В 2010 году он участвовал в нападениях на опорный пункт милиции в Солигорске и здание Федерации профсоюзов Беларуси в Минске. Анархисты выбивали стекла и забрасывали в помещение файерами. Александр Францкевич был приговорен к 3 годам заключения. Отказался писать прошение о помиловании, поэтому отбыл срок наказания полностью.
Последние несколько лет он жил в Украине. 19 июня Францкевича задержала СБУ, и той же ночью его депортировали с территории Украины.
Александр рассказал «Нашей Ниве» некоторые подробности о себе и своих взглядах.
«Наша Нива»: Где ты сейчас живешь?
Александр Францкевич: Я в Новополоцке. У меня здесь мама.
В Минске у меня, во-первых, нет квартиры. Во-вторых, я не знаю, как в Минске на меня отреагируют. В прошлый раз мне дали 25 суток.
«НН»: В прошлый раз — это когда был чемпионат мира по хоккею в 2014 году?
АФ: Да. Поэтому я решил, что, может, лучше поехать к маме.
«НН»: Ты депортирован из Украины.
АФ: Да, и мне запретили въезд туда на 3 года.
«НН»: Расскажи подробнее, как и почему ты туда уехал.
АФ: В 2015 году у меня была непогашенная судимость. И статья позволяла, чтобы мне дали превентивный надзор. Я должен был бы постоянно находиться дома, по месту прописки, являться периодически в милицию… Почти то же самое, что и получить условный срок.
Мне его сначала сняли, но если бы я совершил три административных нарушения в течение года, то надзор вернули бы на неограниченный срок.
Два нарушения у меня уже было. Следующее бы лишило возможности выезжать за границу. Поэтому я решил не ждать, а уехал.
«НН»: Почему именно в Украину?
АФ: В Европе труднее социализоваться, труднее легализоваться. Украина рядом, да и мне было интересно, как развивается страна после революции.
Я работал по специальности, программистом. Все было нормально. Общался с местными ребятами, которые придерживаются взглядов, подобных моим.
«НН»: Проблем из-за этих взглядов с украинскими силовиками не возникало?
АФ: В принципе, нет. Но в 2018 начались проблемы. В Украине прошли обыски у знакомых. И начались угрозы, что меня депортируют. Обыски прошли и у моей жены.
«НН»: Ты успел жениться?
АФ: Да, в 2018 году. Жена — украинка.
«НН»: Она поехала за тобой в Беларусь?
АФ: Нет, осталась в Украине. Ей лучше сюда не ехать. Могут депортировать, наше государство запросто депортирует людей. В Украине же это — чрезвычайные случаи.
«НН»: И что будете делать? Тебе же запрещен въезд в Украину на три года. А чтобы она приехала в Беларусь, ты не хочешь.
АФ: Если честно, то не знаю. Пока никаких конкретных планов нет.
«НН»: Вернемся к обыскам.
АФ: Обыски были связаны с тем самым нападением на ветерана АТО.
[В 2018 году на ветерана АТО и члена «Правого сектора» Дмитрия «Ивича» Иващенко напали в Киеве. Его ранили ножом. Политик Евгений Карась обвинил в нападении анархистов из группы «Революционное действие».
«Приказал напасть на военнослужащего непосредственно руководитель «Революционного действия» Александр Францкевич. Анархист из Беларуси, который отсидел там три года. Получил амнистию и сразу же пошел делать настоящую революцию в Украине. «Революция» быстро соскользнула к попытке убить ветерана войны. Злоумышленники не знали, является ли Дмитрий националистом или нет. Всё, что видели — это что он, безусловно, военнослужащий», — заявлял Карась.
В свою очередь Францкевич категорически отрицал свою причастность к нападению — Ред.]
Но я думаю, что обыски не были связаны с тем нападением. Может, это был медийный фон, чтобы применить репрессии к анархистам. Потому что в Украине есть опасность, что правым радикалам могут передать впоследствии сведения о «леваках».
«НН»: Но откуда вообще всплыло твое имя в той истории?
АФ: Праворадикалы заверяли в причастности «Революционного действия» к той истории. Теперь вот тот Карась снова вспомнил меня. Но у него там куча ошибок в информации на меня. И вообще, вся эта теория — бред. Если бы меня в чем-то таком подозревали, то СБУ как минимум взяла бы у меня показания.
«НН»: Тот же Карась говорил, что украинским «Революционным действием» руководят несколько белорусов.
АФ: Ну, разве что, по его мнению. «РД» же было создано еще до моего приезда. И говорить, что я какой-то лидер — чушь. Человек не имеет доказательств, но рассказывает, а его аудитория верит. И вообще, почему должен доказывать, что я не верблюд? Пусть он доказывает, как-то аргументирует свои слова.
Это смешно: рассказывать, что я там почти анархосиндикат создал, с отделениями и во Львове, и в Киеве… Так просто не бывает в реальной жизни.
«НН»: Так ты член «РД»? Близок ли ты к другим группам?
АФ: Нет, я не член ни одной из организаций. В широком смысле мне близки идеи социально-революционного анархизма.
Я выступаю за прямую демократию, равенство возможностей. И понимаю, что такое общество не упадет с неба, людей надо агитировать, надо стремиться к построению такого общества, к социальной революции.
«НН»: Социальная революция — это…?
АФ: Перестройка всех социальных институтов по принципам прямой демократии.
Сегодня отдельные избранные люди занимают должности чиновников и принимают решения. В идеале все решения должны приниматься коллективным прямым голосованием через референдумы.
Но к такой системе невозможно прийти мирно, так как у чиновников, крупных собственников, есть свои интересы и они не хотят, чтобы такая система существовала.
«НН»: Давай сначала о референдумах. Например, нужно отремонтировать дорогу на какой-то улице. Кто решает, как и когда? Те, кто живет рядом? Те, кто пользуется автомобилем? Все жители города?
АФ: В таких ситуациях можно же принять общие правила действий, которые меняются тоже через референдумы. И вообще, можно же выбрать какого-то представителя, который будет в необходимых случаях заниматься конкретными проблемами, но не будет иметь широких полномочий. Такой человек не станет начальником всех строек или всего города, как сегодняшние чиновники.
«НН»: Это утопия. Или ты действительно веришь, что такое возможно на самом деле?
АФ: Утопия — это место, которого нет. А анархические принципы воплощались в отдельных регионах мира. Сегодня ближе всего к анархистам мексиканские сапатисты. Их община оттеснила государственные войска, и уже около 20 лет они живут по принципам прямой демократии. В их регионе около 500 тысяч человек проживает.
И раньше были примеры, и в Беларуси. Например, анабаптисты, которые выступали как раз против государства и за прямую демократию.
«НН»: Еще момент: ты сказал, что мирным путем к этому не прийти.
АФ: Я не говорю, что следует применять какое бы то ни было насилие. Но я реалист. Имею в виду, что возникнет противодействие. Если вспомнить историю, то видно же, что никогда никто добровольно не отказывался от своих привилегий. Это происходило то ли под давлением внешних сил, обстоятельств, то ли под угрозой реального насилия.
Я, конечно, хотел бы, чтобы в мире было меньше насилия. Но если возникнет угроза, я не буду сторонником того, чтобы подставлять вторую щеку.
«НН»: Непонятно, как ты вообще тогда можешь воплотить свои идеалы в жизнь. Идти на выборы кандидатом?
АФ: Нет, через выборы этого не достичь. Но сегодня близкие к моим взглядам люди могут создавать свои организации: и политические, и неполитические. Они будут как минимум стремиться к такому идеальному обществу и агитировать за него. Иногда смогут заменять некоторые плохо работающие государственные институты. Последнее, конечно, очень сложно. Но иногда возможно.
«НН»: А что будет в этом идеальном анархистской государстве с полицией?
АФ: Полиции в сегодняшнем понимании не будет. Потому что сегодня это военизированный орган, который подчиняется власти.
Но я не вижу проблем: будут правила, нельзя будет воровать, убивать… Можно назвать их законами, но мне не нравится это слово по причине его близости к государству.
И будут люди, готовые помогать в оперативных мероприятиях. И эксперты-криминалисты никуда не денутся.
«НН»: Идеи понятны. Но это всё у большинства взрослого населения вызовет обоснованный скепсис, мягко говоря.
АФ: Я не собираюсь навязывать свои взгляды насильно.
«НН»: Но анархизм кажется похожим на религию. Вот ты живешь, борясь за идеальный мир, который никогда не воплотится в реальности.
АФ: Я же не говорю, что будет конец света. Я говорю, что есть идеал, к которому можно стремиться. В этом нет религиозных мотивов. Я вижу выгоды и для себя в таком обществе: я буду равным, смогу принимать решения вместе с другими. Я предлагаю такой идеал, а не навязываю его.
Если люди воспримут эти идеи скептически, то, значит, они и не станут реальностью. История рассудит. Когда-то монархия казалась непоколебимой, потом Советский Союз казался непоколебимым.
История иногда очень легко меняется в какие-то кризисы, даже в какие-то случайные моменты. И открывается путь для альтернатив.
«НН»: А сегодня из политиков, активистов в Беларуси кто-нибудь тебе близок по взглядам?
АФ: В принципе, цели политиков я не разделяю.
Но считаю, что правильно делают те, кто отстаивает Куропаты. Те, кто выступает против глупых законов. Неважно, каких взглядов те люди. Но называть конкретные имена, наверное, я не буду, не стоит.
«НН»: Говорят, что анархисты подозревают чуть ли не в каждом завербованного агента КГБ.
АФ: Завербованных хватает. Но иногда и те, кого никто не вербовал, сознательно или нет, работают как агенты. Например, когда на День Воли проигнорировали политический порядок в пользу более массового мероприятия. Политическая активность должна жить, иначе тоталитарное государство прорастет полностью во все сферы.
«НН»: А если бы у тебя был свободный выбор, где жить — в Беларуси, Украине, Польше, где-то еще — ты бы остался здесь? Или вернулся в Украину?
АФ: В Беларуси много рисков. Силовики запросто могут подставить, это немного пугает, хотя я готов к этому. В последнее время еще силовики освоили новый прием: не закрывают на сутки, а приходят и на каком-то основании забирают всю технику.
Я сильно люблю Беларусь. Но вернулся бы в Украину, конечно.
«НН»: А чем, по-твоему, жизнь в Украине отличается от жизни в Беларуси? Какие плюсы и минусы?
АФ: Большой плюс Украины в том, что контроль государства там не такой сильный, это чувствуется во всем. Давления меньше, даже меньше полиции на улицах.
Раньше в Минске даже уличных музыкантов почти не было. В Киеве же это обычное явление.
Но в Украине тяжело простым людям. Цены растут, зарплаты — не особо. Конкретно в Минске сегодня хоть немного, но легче жить в материальном плане, чем в Киеве. Минск и лучше спланирован, более удобный город.
