Найти
09.05.2019 / 11:111РусŁacБел

«Целую крепко, ваш Мишка». Последние письма тех, кто не вернулся с войны

Письма-треугольники, печатные почтовые карточки за 6 копеек, сообщения в самодельных конвертах. Слова, написанные на бумаге, могли стать последней возможностью пообщаться с близкими. Трое читателей показали письма военных лет, хранящихся в их семьях, и поделились историями, что за ними стоят, - о любви, страхе, мужестве и человечности.

История №1. О единственном сыне в семье

В семье Мирона и Прасковьи Джумок из-под Лиозно было четверо детей: три девочки и мальчик. Степа - младшенький. Когда подрос, как и отец, пошел работать на железную дорогу - шофером автадрезины.

Галина Джумок бережно хранит документы красноармейца — дяди ее мужа.

С 1937 года молодой человек попал в армию. Позже окончил высшее политическое училище в Тбилиси и был переведен на службу в город Вагаршапот Армянской СССР. Оттуда присылал матери деньги - 350 рублей.

Во время войны Степан был политруком 6-й танковой дивизии, заместителем командира роты и сражался под Ростовом. Там 19 декабря 1941 г. он и написал эти строки:

«Здравствуйте, дорогие родные, мама и сестра Аня!

Прошло уже много времени с тех пор, когда я вам писал письмо. Сейчас имею возможность сесть, чтобы вам написать несколько слов. Жизнь моя проходит на таком уровне, что приходится каждую минуту сражаться с врагом. Но уже привык, что надо драться. <…> Мы снова взяли в руки наш город Ростов.

Да, мама и сестра Аня, при наступлении на Ростов я был ранен в голову. Но теперь я выздоровел и снова буду драться с врагом. Как бы ни думал немец, все равно уничтожим его, как собаку. Письмо папе я уже не писал. <…> Прошу, как получите, немедленно дайте телеграмму о том, что аттестат денежный получили. Так же и с посылкой, которую я вам выслал.

Желаю вам успехов в жизни и здоровья. Меня можно не ждать, так как война бывает не без жертв, а жертвы бывают.

Целую крепко-крепко, ваш сын Степан».

Через две недели, 3 января 1942 года, Степан погиб от ранения в голову. Похоронку его родители, которые в то время находились в эвакуации в городе Тайга Новосибирской области, получили через полгода.

Мирон и Прасковья Джумок с детьми Анной, Галиной, Александрой и Степаном.

Последнее письмо Степана хранит семья его племянника Геннадия Джумка. В той войне Геннадий сам потерял родителей. Отец, который был в Бресте, пропал без вести в первый же день войны. Матери - сестры Степана - не стало в 1942-м. Пошла обменять что-то для детей на продукты, и в 200 метрах от дома ее застрелили немцы: решили, что несет хлеб партизанам.

Место захоронения Степана удалось отыскать лишь недавно. Галина Джумок показывает ответ военкомата Ростовской области. Степана похоронили в братской могиле в деревне Чалтырь Мясниковскага района Ростовщины - вместе с 80 другими солдатами.

Галина и Геннадий Джумок.

История №2. О муже, который просил жену не отчаиваться

Глеб Ильюшка сохраняет письма своего прадеда Михаила Афанасьевича. Их ему в свое время передала двоюродная бабушка Галина - дочь Михаила.

Михаил был единственным ребенком в семье. Отец его - украинец, родом с Черниговщины, мать - немка. Познакомились в Украине, но потом переехали в Беларусь. Судьба семьи сложилась трагически. Отца арестовали в 1937 году, мать погибла на войне во время бомбежки.

Михаил успел закончить физкультурный техникум, женился. Когда началась война, он с беременной женой и трехлетним сыном жил в Орше. Но в скором времени смог эвакуировать семью в Тамбовскую область - в село Моисеево Уваровского района. А сам в 29 лет отправился на фронт.

Міхаил — в верхнем ряду, второй справа.

Из-за давней травмы спины мужчина не был пригоден к строевой службе - его записали в 43-ю армейскую конно-санитарную роту. Целые дни Михаил проводил в седле. Когда первый раз собирался ехать на передовую, с волнением писал любимой Ане:

«Здравствуйте, дорогие!

В данное время я жив, но не совсем здоров, застудил почки, и от этого пухнут конечности и лицо, так что утром меня трудно узнать, а лечиться нет времени да и некому и нечем. Ну да неважно, может, пройдет все и само, а нет, так, может, вернут домой или на дороге к фронту бросят. <…>

Дорогая Аня, обращаюсь к тебе с просьбой в отношении наших детей: береги их и воспитывай так, как это требуется. Самое главное - смотри, чтобы они были здоровы. Может, придет время, вернусь живой - порадуюсь на них. Но главное - береги себя для наших малышей. Обо мне особо не беспокойся - такой, по-видимому, моя судьба. Буду жив - вернусь, нет так нет.

Дорогой Папа (имелся в виду тесть. - NN.by), обращаюсь теперь к Вам, так как Вы единственный, кто может направить и помочь Ане в трудную минуту. Не забудьте ее и дайте ей возможность воспитать внуков Ваших. Кто знал, что так получится? <…>

Целую вас всех крепко, ваш Мишка.

Отдельно обнимаю и целую детишек, о них я не забываю ни на минуту ». (25 февраля 1942 г.)

Правнук Михаила Глеб Ильюшка.

В письмах Михаил обращался к жене, детям - Валерию и Галине - и тестю, которого называл папой и всегда просил черкнуть несколько слов. Обычно писал, что жив-здоров, чтобы особенно не пугать семью. О фронте иногда рассказывал с юмором. Сына просил не шалить и слушаться старших, а любимую Аню - не отчаиваться.

Обычно письма шли по две недели, но было одно, которое семья получила только через год после отправки. Все написанное пристально просматривала военная цензура. На одном из писем, например, было зачеркнуто точное местонахождение роты.

Пример военной цензуры: «В это время я нахожусь в [перечеркнуто] области в 5 км от фронта …»

Вот несколько отрывков из писем Михаила.

15 марта 1942 г.

По дороге к месту назначения мы видели, как оккупанты орудовали в наших селах и как издевались над мирным населением. Ужас, волосы дыбом становятся, не верится, что это может устраивать «человек».

24 марта 1942 г.

Живу в одной из деревень Тульской губернии, стою на квартире у одной хозяйки. Сама она и двое почти взрослых детей, а грязь по уши, полы мыть здесь не принято, зато корову, овец и кур обязательно заводят в дом, это у них принято. Да и вообще живут очень странно, как первобытный народ. За деньги в них ничего не получишь, а все за барахло или что-нибудь другое, зато самогон гонят вовсю, никого не боятся, но не продают, а возят его куда-то в город. Короче, очень странный народ.

6 апреля 1942

Живу по-старому, командую целом взводом, но думаю вырваться в ездовые, чтобы не быть командиром, а то очень большая ответственность, да и трудно, не с моим характером. Писал несколько рапортов, но они все остались без ответа. <…>

Правда, я очень благодарен отцу, что он не оставил нас в трудную минуту и ​​сейчас содержит всю мою семью, то ему я никогда не забуду, буду помнить всю жизнь.

 

14 апреля 1942

Дорогая Аня, сначала, честно говоря, было страшновато, а теперь привыкли и не обращают внимания на свист, грохот и треск снарядов, а делаем свое дело и все. <…>

Все задания выполняем только ночью, так что у нас время отдыха бывает днем, но и это не всегда и не для всех, спим в сутки 3-4 часа. Ты спрашиваешь, как мое здоровье, как почки, беспокоят или нет. У нас болеть нет времени, а во-вторых, забываем обо всех боли. Питаемся посредственно, пьем по 100 граммов водки, так что жизнь неплохое.

Дорогая Аня, ты пишешь, что с детворой бывает трудно и часто ты плачешь. Это ты брось, плакать нечему, а нужно искать выход к наилучшему, да я не собираюсь умирать. А придется - на то и война, кому-то надо жертвовать собой для блага наших же детей.

 

22 апреля 1942

Возьмите землицы, засейте огород, будет и занятие, и пользу. А ты, Аня, постарайся устроиться в яслях, да детей разбери там же, хотя питаться будете. Тату будет легче, а то мне и так стыдно, что моя семья сидит у него на шее. <…>

Ну, а теперь к Валерию обращаюсь: дорогой сынок! Будь послушным мальчиком, помогай маме нянчить Галинку, а я, как вернусь (если буду жив), то привезу тебе автомат или гаубицу.

 

2 мая 1942 г.

«Фриц» -немец настолько обнаглел, что просто не хватает терпения, бомбит в течение дня по 3-4 раза, поэтому мы на завтрак имеем хорошее меню с «Ю-88», а на обед - «Хенкель» и на ужин - «Мессершмитт». Как видите, питание неплохое и довольно-таки хорошего качества.

 

14 октября 1942

Очень часто вспоминаю всех вас и ту жизнь, что было до войны. Всех представляю в том виде, в котором оставил, не могу представить только одну Галину, оставил ее очень маленькой, а по вашим письмам судить очень трудно. Я просил вас выслать ваши фотографии, если это возможно, но до сих пор пока нет».

Последнее письмо было написано в апреле 1943 года. А в июле Михаил погиб во время Курской битвы, так и не увидев ни разу маленькую дочь. В похоронке, что семья получила в декабре, отмечено: пропал без вести в районе деревни Петровка Малаархангельского района Курской области.

- Тогда довольно часто писали «пропал без вести». Есть теория, что так могли оформлять погибших, чтобы не выплачивать семье пенсию, - говорит Глеб Ильюшка.

Парень признается: больше информации о смерти или место захоронения прадедушки получить не удалось. «На то время и не расспрашивали. Ведь если пропал без вести, это считалось чуть ли не позором. Может, ты перебежал, дезертировал?»

Жена погибшего Михаила после окончания войны переехала с детьми в Минск. Замуж она после не вышла, так и осталась одна.

История №3. О спрятанном еврейском юноше

Григорий Тимофеевич Вейс всю жизнь провел в Бобруйске. Отучился в лесотехникуме, работал на фанерно-деревообрабатывающем комбинате. Еще в молодости ему бревном перебило правую руку, поэтому на фронт мужчина не попал. Был связным в 102-м партизанском отряде бригады имени Кирова.

Во время войны Григорий и его семья скрывали у себя еврейского парня - Алика. Ему было лет 19-20. Несколько месяцев юноша ночевал в сараях и подвалах то у Григория, то у его сестер. 

Потом, когда выдался момент, Алика переправили в партизанский отряд, а оттуда - в Красную армию. В марте 1945 года от юноши пришло письмо.

«Привет из Восточной Пруссии.

Здравствуй, Гриша. Шлю я вам свой боевой фронтовой привет. Письмо я ваше получил, за которое я очень и очень благодарен. Гриша, часто вспоминаю, как я у вас ночевал, скрывался от немецких псов, которых я бью на каждом шагу. Я уже убил более 20 фрицев, за которых я награжден медалью за отвагу. Пишите, как живете, какие новости в городе. Гриша, когда я от вас ушел, я ушел в партизаны, а потом - в РККА. Подробнее я написал вашей маме. Передайте привет Ване, Марусе, Нелли Моисеевым, Терентию и всем остальным, особенно бабушке и деду Тимофею. Прощайте. До встречи.

Алик».

Больше писем от Алика не приходило.

- Никаких сведений после войны про парня не было. Мама пыталась искать - нашла единственное упоминание в книге памяти. Там написано, что Эля Моисеевич Курчик погиб 13 апреля 1945 года в Восточной Пруссии, - рассказывает внук Григория Тимофеевича Денис Паршин.

Как сложилась судьба Григория Вейса? Во время войны он попал в бобруйское гестапо, но сбежал оттуда. После продолжал работать на фанерно-деревообрабатывающем комбинате. Но уже не в цехе, так как физически работать не мог, а на складе. Григорий Вейс прожил 82 года.

- К сожалению, он, как и второй дедушка, прошедший всю войну на фронте, никогда никаких подробностей о военных времена не рассказывал, - говорит Денис Паршин.

Наталья Лубневская, фото Воли Офицеровой

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально?

Клас
Панылы сорам
Ха-ха
Ого
Сумна
Абуральна
Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера
Чтобы воспользоваться календарем, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера