«А мне белорусский язык режет ухо!» Как пассажирка поставила на место водителя маршрутки в Минске
Пишет читательница и авторка «НН» Зоя Доля.
В маршрутке столкнулась с очередным адептом «русского мира». Я зашла в салон, протянула водителю деньги за проезд и сказала:
— Вазьміце, калі ласка.
— БНФ! — фамильярно бросил в мою сторону водитель маршрутки. Всего из-за пары слов, сказанных на белорусском языке, он зачислил меня в Белорусский народный фронт.
Мужчина явно хотел меня поддеть, но делал это как-то неуверенно, без энтузиазма. Я ничего не ответила, однако решила на конечной остановке поговорить с ним наедине. Транспорт доехал до площади Якуба Коласа, пассажиры покинули салон, а я спокойно подсела к водителю и спросила:
— Вы здесь зачисляли меня в БНФ. Почему? Хотелось бы узнать.
Водитель тем временем отрывисто, с напускной важностью тарахтел с кем-то по телефону. Этому типу в манере себя подошло бы сленговое выражение «мужик весь на понтах». Услышав мой вопрос, он буркнул собеседнику, что перезвонит, заблокировал мобильник и недовольно глянул исподлобья.
— Вы разговаривали на белорусском языке, — неодобрительно сказал он.
— Да, разговаривала. Но при чем здесь БНФ? — переспросила я водителя и сразу добавила: — Я не принадлежу к партии, а разговариваю на белорусском языке потому, что окончила белорусскую школу и мои родители, и деды разговаривали по-белорусски.
— А мне белорусский язык режет ухо, — демонстративно подчеркивал он неприязнь к языку страны, в которой живет.
Мой взгляд устремился на его уши, те были на месте, «резал» их белорусский язык, да, видно, не дорезал. В заезженной, шаблонной фразе про «режет ухо» читалась наигранная задиристость показной «русскости», которая не терпит иные языки. Я могла бы осадить его резким и неприятным словом, но решила выбрать тактику диалога, чтобы прощупать сущность данного персонажа.
— А вы белорус? — поинтересовалась я у водителя, с иронической улыбкой глядя ему прямо в глаза.
От этого вопроса мужчина как-то съежился, ухватился за руль и приглушенным голосом неохотно ответил:
— Я белорус, ну и что с этого? — он нервно подернул плечом и, пытаясь уклониться от разговора, нудно загундосил: — Мне надо е-е-ехать!
На вид водителю маршрутки было около сорока лет, типичный белорус: среднего телосложения, голубоглазый, светловолосый. Вот только в голове его поселился «русский мир», накачанный туда телевизионной пропагандой.
— Белорус?! Как же это вы, белорус, не любите белорусский язык? — удивленно спросила я.
— Потому что мы в Советской Союзе разговаривали на русском языке и это было правильно, и все должны разговаривать на русском… не надо вот всего этого. Нам не надо. Чтобы принуждать, чтобы заставлять разговаривать на белорусском языке.
— Признаться, такого не слышала, чтобы кого-то заставляли. Но оставим разговоры про других. Я же вас ни к чему не принуждаю, разговаривайте, как вам хочется, но ведь и я хочу разговаривать, как мне нравится, то есть по-белорусски.
— А я не люблю белорусский язык. Потому что все мои родственники разговаривают по-русски.
— Правда? — не сдержала я скепсис. — Что-то мне в это не верится, если вы белорус, такого не может быть, допускаю, что родители ваши разговаривают по-русски, но чтобы дед и бабушка, то это — вряд ли.
— Да, они тоже по-русски разговаривают, — отводя глаза, неуверенной скороговоркой неизвестно зачем соврал водитель.
— В нашей белорусской деревне дед с бабкой разговаривают по-русски?! И где же такая деревня находится? — донимала я его вопросами.
Здесь-то он, смутившись, и сделал «признание»:
— Да, на самом деле они разговаривают на белорусском языке.
— И вы, внук, своим деду с бабкой заявляете, что не любите их язык, и отказываете им в том, чтобы с вами по-белорусски разговаривать?! — поставила я на место водителя строгим взглядом.
— Нет, я им этого не говорю, — притихшим голосом ответил он и снова заныл: — Мне нужно е-е-хать!
— Да успеете еще уехать. Мы ведь так «интересно» ведем беседу! — подтрунивала я, видя, как он, побледнев, изворачивается и пытается уйти от диалога: человек, который отказывается от своих корней ради мифического «русского мира», — зрелище, достойное жалости.
— А я вот люблю белорусский язык, потому что Беларусь — моя родина и здесь мой дом, — продолжала я. — Так что же мы будем с вами делать?
Водитель замялся, он не знал что ответить и лишь продолжал нервно дергаться.
— Я не знаю, — с трудом выдавил он из себя.
— Зато я знаю. Нам, белорусам, надо дружить: тем, кто любит русский язык, и тем, кто любит белорусский язык! — пришлось мне учить хорошим манерам этого взрослого, но с изъянами воспитания дядьку.
Водитель молчал и отводил глаза, ему нечем было крыть.
А я больше не хотела с ним разговаривать и вышла из маршрутки.
