В Купаловском — премьера по пьесе одного из самых востребованных белорусских драматургов.
Впервые на визуализацию пьес Павла Пряжко именно в Беларуси я попала, кажется, в 2012 году. Тогда на малой сцене РТБД режиссер Татьяна Ларина устроила читку пьесы «Урожай».
Cцена из спектакля купаловцев.
Для меня, студентки, совсем недавно взявшей в руки книгу с новой белорусской драмой (где в том числе были и нестандартные тексты Пряжко с матюками, живым и ни на что не похожим языком), такой театр стал настоящим открытием: он не был похож ни на что, что я до этого видела на сценах государственных театров. Чем не похож? Да всем: тем, что на камерной сцене между зрителями и актерами не было четвертой стенки, простотой в декорациях (которые при этом отлично выполняли все возложенные на них функции). Ну и, конечно, самой драматургией.
Потом произошло такое же открытие. И снова на читке. Тогда еще одну пьесу Пряжко «Легкое дыхание» ставил студенческий театр Института журналистики БГУ «Голова-нога». В то время во всех рецензиях и репортажах отмечалось: наконец и у нас начинают обращать внимание на отечественного, талантливого драматурга, а тем временем в России (где его не первый год активно ставил, например, Дмитрий Волкострелов) он чуть ли не бог новой драмы. Правда, какое-то время это были всего лишь читки. Но потом, наконец, пошли и полноценные спектакли.
Один из них (ура!) с 24 января идет на камерной сцене Купаловского: режиссер Дмитрий Тишко, ученик Николая Пинигина, познакомился с текстом драматурга около 5 лет назад — и вот решил поставить на сцене.
Дмитрий Тишко. Фото kupalauski.by.
Сюжет пьесы «Урожай» одновременно простой и сложный. История совершенно стандартная, жизненная: четверо молодых людей осенью в саду собирают в деревянные ящики урожай яблок. Однако что-то идет не так: довести дело до конца мешает то ли собственная бестолковость, то ли кусачие пчелы, то ли гвозди, которые предательски вываливаются из ящиков, а следом за ними на землю высыпаются и только что собранные яблоки…
Костюмер Андрей Жигур копирует героев с нынешних модников: немного хипстеров, немного неформалов, немного даже винишко-тян.
На всю эту борьбу за урожай можно смотреть со смехом (и зрители действительно смеются над гротескными, абсурдными сценами), однако это только первый слой театрального торта.
Спектакль не такой простой, чтобы просто сходить на него и похохотать над удачно разыгранными диалогами. На сцене перед нами обычный маленький человек, интерес к которому был характерен для многих драматургов-абсурдистов вроде Беккета или Ионеско, однако если у последних они были просто растерянными, то здесь представлены полностью потерявшими себя: маленький человек деградировал до уровня одноклеточного организма. Он не знает, как забить гвоздь, не знает сорта яблок без гугла, и, казалось бы, простые задачи не просто ставят его в тупик — они вызывают истерику и отрицание.
Особенно показательной для меня в этой истерике от собственной беспомощности становится этюд, когда героиня Ира (Илария Шашко), у которой под конец появляется дополнительная «проблема» (невозможность продолжать работу из-за заложенного носа), сама почти закрывается в ящик: «Я в домике», — говорит она, отгораживаясь от проблем взрослого мира.
И хорошо если бы инфантилизм этих героев был просто забавным и безобидным (в общем-то, нет ничего плохого в том, чтобы делать ошибки, если осваиваешь что-то новое для себя). Но здесь он приводит к разрушению: не получается собрать яблоки не побитыми о землю — и так сойдет, а дерево вообще можно сломать.
Если вспомнить, что дерево обычно символизирует жизнь, то смысл спектакля приобретает совсем уж трагическую окраску… Однако вы можете отыскать во всем этом свои смыслы.
Пока же продолжается спектакль, можно смеяться. На руку этому и весьма притянутые за уши, по моему мнению, попсовые вставки с ток-шоу и боксерским рингом. Способствует общей легкости и то, что пьеса переведена Мариной Козловской на белорусский язык: как ни крути, ругань в ней звучит куда более мягко.
