Найти
27.06.2018 / 14:4950РусŁacБел

Машина времени: путешествие в землю кривичей

Они пришли на эту землю тысячу триста лет назад. Дали имена ее рекам и пущам, дали имена поселениям, из которых выросли наши города, дали основу нашему языку. Они оставили нам — нас, в наших жилах течет их кровь. Оставили свои городища на озерных островах, свои некрополи в лесах, свои святилища и своих богов, которых мы вспоминаем ежедневно, сами о том не догадываясь. Кривичи, дреговичи, радимичи — из них вырос белорусский народ.

В новом проекте «Нашай Нівы» «Машина времени» мы будем искать следы тех племен в сегодняшней Беларуси. И прежде всего отправимся на Полотчину, где жили кривичи.

Поможет нам в поездках «Ford в Беларуси».

Нашим проводником в этом путешествии будет этнолог, доктор исторических наук, полочанин Владимир Лобач.

Доктор исторических наук Владимир Лобач знает о Полотчине все.

Мы встречаемся утром на парковке возле лепельского кафе.

Кривичи занимали гигантскую территорию от Ладоги до Борисова, от Вильнюса почти до Москвы. Это был союз племен, сопоставимый с американскими алгонкинами. Были кривичи псковские, смоленские, а те, что осели на реке Полоте, назывались в летописях полочанами.

Они пришли в VII веке, потеснив местные балтские и финские племена и смешавшись с ними. Кривичи строили викингам корабли, ходили вместе с ними в походы на Царьград-Константинополь.

А с Лепельщины мы начнем путешествие потому, что здесь зафиксированы ближайшие к нашему времени их следы. Здесь до XVI века, по стародавнему кривичскому обычаю, кое-где еще хоронили умерших в курганах — во время раскопок одного из них археологи нашли прямо на лбу похороненного монету времен Сигизмунда Старого.

В голове не укладывается: к тому времени кривичи были крещены уже полтысячи лет как — и вдруг курганы, монета на лбу. С другой стороны, что тут странного:

вся дохристианская культура, все народные верования, традиции и обычаи, которые дожили до нашего времени в этих землях, остались от кривичей. Да что верования — есть даже святилища. Вот, например, Святой камень у деревни Большой Полсвиж.

Кривичи были высокие, имели продолговатую голову и волнообразный нос. На коллаже: кривичанка Х века из-под Толочина и белорус XXI века из-под Лепеля.

Медвежий след

Был давным-давно золотой век, жилось сытно. Колосья на ржи не были такие короткие, как теперь: зерна росли по всему стеблю, до самого корня. Люди зажрались. А как раз ходил по земле бог да и зашел в один дом. И видит: ребенок обделался и мать ему задницу блином подтирает. Бог прогневался: раз не цените — не будет вам больше сытости. Вырвал ржаной колос, зажал стебель между пальцами и потянул снизу вверх, сдирая зерна. Когда осталось их на стебле совсем немного, завыли кошки и собаки: начали бога просить, чтобы хоть на их долю оставил хлеба. Бог и сжалился. С тех пор колосья у ржи небольшие на длинной стеблине. Да и кошек с собаками нельзя обижать: человек из их доли хлебом питается.

Такую легенду рассказал Владимир Лобач, пока мы, форсировав мелиоративный канал, колхозной яриною идем к хмызнякам, в которых лежит Святой камень. Легенда здесь неслучайна: этот камень — следовик, и на нем видны не только «человеческий», но также «кошачий» и «собачий» следы. Следовикам — валунам, на которых природа оставила выбоины, похожие на следы — с бронзового века поклонялись по всей Европе. Верили, что вода, которая собирается в тех «следах», имеет целебные свойства.

Ведет нас Василь Шкиндер, хозяин местной агроусадьбы. По пути мимоходом показывает свежий медвежий след на затвердевшей от засухи земле.

Отпечаток относительно небольшой лапы, с руку взрослого человека. Молодой, по-видимому, медвежонок. Мигрируют-расходятся из Березинского заповедника.

«Не медведь это …» — шутит Владимир Лобач. В языческие времена медведь считался одним из воплощений бога Велеса.

Туристическое «капище» у Святого камня.

Святой камень — окруженный маленьким рвом валун — лежит на полянке, расчищенной от кустов. Ямки на камне очень отдаленно напоминают человеческие следы — разве что следы в древней кожаной обуви.

В ямках-следах — свежие монеты. Традиция поклонения не прерывается. «Я показывал недавно камень приезжим женщинам. Так они на него вот так ложились всем телом!» — показывает Василь.

Камень лежит в низине. Недалеко в поле — заметный холм, Перунова гора.

«Была выше намного, но пахали все время в отвал», — замечает Василь. Сейчас на Перуновой горе с благословения райисполкома проводится Купалье.

***

Перун и Велес

Это боги-соперники славянского пантеона. Такая пара — небесный бог грома и бог подземного мира, воды, которые вечно соперничают, — присутствует во многих индоевропейских мифологиях: например, Индра и Вритра у индусов, Аполлон и Пифон у греков. Кривичи поклонялись обоим, святилища Перуна и Велеса обычно были рядом: Перуново — на горке, Велесово — в низине. После христианизации черты Перуна передались святому Илье, Велеса же отождествляют со святым Николой — популярнейшим народным святым.

В целом Большой Полсвиж — деревня как деревня. С колхозными домиками, озабоченным рабочим людом, парой выпивох. Но стоит отъехать от центра, завернуть к Василю на агроусадьбу — и словно в другой мир попадаешь.

Его коллекцию старых вещей можно целый день рассматривать, перебирая разложенные по категориям предметы. Что, казалось бы, интересного: вот лежит десяток топоров.

Но один будет деревенской кузнечной работы, второй - фабричный, столетней давности, третий — тесло, а четвертый — вообще боевой: «на рыцаря», полоцких или литовских времен.

Цмок — не лепельский

Лепель с легкой руки то ли писателя Владимира Короткевича, то ли его интерпретаторов стал столицей белорусских цмоков. На берегу вспененного непогодой Лепельского озера стоит довольно симпатичное изображение этого существа.

Хотя в романе «Христос приземлился в Городне» Короткевич писал о Сенненских озерах, где эти твари водились и там же поиздыхали.

***

Цмок и змей

Их иногда отождествляют, но это разные персонажи белорусской народной демонологии. Змей — то, что на Западе называется «василиск», он летает и извергает огонь при надобности. А цмок живет в воде, он огромен и ленив, однако может превращаться в стройного парня и крутить амуры с девушками. Один такой ходил на село к подруге, любил спать, голову ей на колени положив. Только просил разбудить, когда гроза начнется. А она и забыла. Перун его убил.

Но хорошо, что наряду с цмоком и пышной хвостатой русалкой в Лепеле поставили и достойный памятник Льву Сапеге. Знаменитый канцлер ВКЛ, создатель Статута, был вовсе не эфемерным хозяином этих окрестностей. Это он перенес Лепель на сегодняшнее место, основав замок, церковь, костел, дал толчок торговле, которая в конце концов и делает город городом.

А что же цмок? По всему этому краю поют тысячу лет песню на давний, как расселение индоевропейцев, змееборческий сюжет, в котором и Персей, и Зигфрид, и святой Юрий:

Даўней жылі людзі
Не вералі ў Бога

Не вералі ў Бога
А вералі ў цмока

Прынасілі цмоку
Ў дзень па чалавеку…

Следы старых богов и старой веры в этом крае очевидны. Иногда даже появлялось чувство, что Перун с Велесом, как геймановские Мистер Среда и Тень, путешествуют где-то рядом с нами по полоцким дорогам.

Церковь провалилась

На выезде из Лепеля поблескивает озеро Святое, маленькое и круглое. Здесь, согласно легенде, провалилась под землю церковь. Обычно такая молва значила, что это когда-то было место поклонения.

В таких озерах, святых и заклятых, рыбу не ловят. Иначе вытянешь невод бесов, как писал Ян Барщевский в «Шляхтиче Завальне».

Если же «церковь провалилась» не в озере, а на горе — там железно будет работа для археологов. По Полотчине много деревень и урочищ, которые называются Церковище.

Но откуда крестьянин, который не помнил имена предков дальше деда, мог знать, где тысячу лет назад было городище?

«Все просто, — объясняет Лобач. — Крестьянин же видел, что на холме — черная земля с кусочками керамики. Значит, люди жили».

Легенды о бездонных святых озерах мало связаны с их реальной глубиной. И здесь несправедливо обойденным вниманием выглядит озеро Долгое в Глубокском районе, самое глубокое в Беларуси. Оно заливает трещину тектонической плиты и имеет глубину 53,7 метра. В его холодных недрах со времен последнего ледника водится реликтовый микроскопический рачок лимноколянус, приплывший сюда из Ледовитого океана.

Дача в мельнице

Мимо Святого мы направляемся в Замошье. Деревень с таким названием в Беларуси десятки, но только в этой есть такое уникальное кладбище.

Там, на тесаных каменных крестах по полтонны весом каждый и на более простых памятниках-камнях, выбиты загадочные знаки. Крестики, накрытые сверху полусферой, которые этнологи ласково называют «зонтики».

Такие символы характерны для территорий, где жили кривичи. Это не значит, что жерносеки XIX века, которые тесали те каменные глыбы-кресты да вырубали знаки, помнили кривичские времена. Просто была такая традиция. Откуда она взялась и что означала — забылось со временем. Как забылось значение орнаментов на вышиванке.

Подобные «зонтики» Владимир Лобач заметил и в погребальной традиции Балкан, где на полусфере над крестом еще изображались звезды. Выходит, горизонтальная поперечина креста — земная дорога, вертикальная — посмертный путь. В точке их пересечения ты находишься. Сверху — небосвод.

По одной из версий, кривичи могли прийти в Беларусь как раз с Балкан.

Еще в Замошье есть старая мельница. Она, как большинство таких сооружений, стояло в руинах еще в 1990-е. Теперь ее приватизировали и продали дачникам. Хозяйка пускает нас внутрь. Она живет здесь всю теплую треть года и даже купается в мельничном пруду летом.

Надземное помещение мельницы со вкусом приспособлено под жилье.

Но сил привести в порядок еще и погреб с остатками зубчатых колес нет. Хозяйка одна, дети в Минске. Муж, сотрудник КГБ СССР, буквально не пережил распад Союза. Прямо на участке — археологическая гора, на вершине которой хозяйка сеет огурцы.

Не худший вариант использования старой мельницы: за время поездок по стране мы видели множество их, превращенных в руины. В каждой ведь не сделаешь музей или агроусадьбу, а так эти стены дают приют человеку и покой его душе.

Замошье. Спуск лодки на воду.

Графика Слаука вживую

Перед Ушачами заезжаем посмотреть на святую криницу у деревни Стаи. Находим ее не сразу: один из поворотов в лес, на который мы повелись, приводит к колеистой разбитой лесовозами дороге. Разворачиваемся на мшистой поляне.

Долго идем лесной тропинкой, наконец попадаем на горку, где раньше стояла церковь. Сам родник — во влажной торфяной низине. Над ним устроен навес.

Через болотину и величественные папоротники к кринице лежит гать из жердей. А вокруг — словно бес куражился. Ели и березы повыворачивало, торчат вверх черные узловатые, облепленные болотной землей корни, будто сошедшие с иллюстраций Валерия Слаука.

***

Валерий Слаук

Белорусский художник-график с узнаваемым стилем. Создатель колоритных иллюстраций к «Шляхтичу Завальне» Яна Барщевского, в которых сочетается белорусский колорит и традиции Иеронима Босха. Увидев нечистиков Слаука, не скоро их забудешь.

Причем попадали деревья недавно: одна береза со свежими листьями лежит прямо на гати, загородив дорогу к роднику. Стащить ее в сторону без топорика не удается.

На болоте корни вглубь не идут, а расходятся широким кругом вокруг ствола. Ветру легко повалить такое дерево.

Даже не верится, что на Илью (2 августа) в этой глуши собирается множество людей. Здесь издавна отмечают этот большой православный праздник, освящают воду, от криницы даже тянут трубы: толпа не может протолкнуться к ней.


***

Поклонение подземной воде

Криница в народном воображении — это око, смотрящее из другого мира, идеально чистое. Родниковая вода считалась лучшим средством от болезни глаз.

Чужаки в курганах

Пока в школах не начали изучать национальную историю, белорусы не считали, что в курганах похоронены их предки.

«Для крестьян это были «шведские», «французские», «голодные» могилы. Ведь курганы выглядели не так, как могилы умерших родственников. Это важно для традиционной культуры», — объясняет Владимир Лобач.

Хотя новые погосты часто устраивались прямо на курганах. Как, например, при въезде в Ушачи. Здесь покоится и Народный поэт Беларуси Рыгор Бородулин. Будете поблизости — загляните. Место силы, как писал Кастанеда.

Площадка вокруг могил Бородулина и яго матери замощена жерновами, а прямо у нас за спиной — большой древний курган.

Ушачи. Курган кривичей, вписанный в интерьер современного кладбища.

Такое впечатление, что традиция непризнания своими «не таких» захоронений жива до сих пор. Рядом с аккуратным неоготическом костелом Святого Лаврентия в Ушачах ветер раскачивает бурьян на запущенном католическом кладбище.

Поваленные гранитные надгробия, склепы, на которые попадали старые деревья… «Здесь у большинства и родственников не осталось. А у нас нет сил ухаживать. Просил коммунальщиков, а они говорят — по документам здесь кладбища нет», — пожимает плечами ксендз.

Костел в Ушачах был закрыт в 1863-м, после подавления восстания Калиновского. Новый появился в начале ХХ века, когда император вновь разрешил католикам строить храмы.

Католическая община здесь и сегодня невелика. Алтарь костела украшен маем — молодыми троицкими березками, что вызывает у Владимира Лобача сдержанную улыбку.

***

Христианство адаптировало многие языческие традиции. Камни-жертвенники превращались в прощи (культовые места), идолы заменялись крестами, старые боги — новыми святыми. Но и христианство иногда шло на компромиссы, особенно православие: «В некоторых местах крестьяне могли уговорить какого-нибудь толерантного священника и покатать его во ржи. Попы были дородные, сытые — это как гарантия хорошего урожая», — рассказывает Лобач.

Река Ушача. 

Были шведские — стали французские

В дописьменной народной культуре был способ хранить информацию о необычных событиях, вроде войн, болезней-напастей, прихода завоевателей. Чтобы запомнить татар, шведов или французов, нужно было связать их с каким-нибудь материальным объектом поблизости. Обычно могилами чужаков назывались курганы, что издревле были возле деревни. Со временем появлялась новая напасть, память о прежней отступала, «шведские могилы» превращались во «французские»…

Московские нашествия XVI и XVII веков принесли Беларуси огромные потери и сохранили след на века. Полоцк после них так и не поднялся в былом своем величии.

В Вороничах, на полпути между Полоцком и Ушачами, дремлет памятка тех дней. Здесь в 1566-м, после захвата Полоцка войсками царя Ивана IV, полоцкий городничий Федор Жук заложил замок. Людям, что селились здесь, была дана свобода на двенадцать лет.

Вороницкий замок стал одним из форпостов Великого Княжества Литовского, защищавшим виленское направление. Он возвышался над рекой Ушачей, на бывшем городища днепро-двинской культуры.

Загадочные были те днепро-двинцы.

Этот балтский народ, занимавший северо-восток Беларуси от VIII в. до н.э., отождествляют с андрофагами, которых упоминал греческий историк Геродот. Они селились на высоких холмах, занимались примитивным земледелием, выращивали скот, но кормили их в основном лес и река. Ни одного захоронения днепро-двинской культуры не было найдено.

Андрофаги, кстати, в переводе с греческого - «людоеды».

В течение IV-VII веков нашей эры их культура переродилась в банцеровскую (повлияли представители культуры штрихованной керамики с запада и южной киевской культуры, которые переселялись сюда, спасаясь от природных катаклизмов, гуннов и готов).

Большинство банцеровских городищ было уничтожено огнем в VII-VIII в. - пришли кривичи.

Задумываешься, сколько же раз менялся антропогенный облик этой земли, образ и способ человеческой жизни на ней.

Можно и не вспоминать древние племена: неочевидные следы остались даже от прищеповских хуторов 1920-х, от усадебной культуры XIX века. Как в Журавне с Пролесковский горой, что за Ушачами.

Здесь только дубы напоминают о бывшем дворе. А еще - липовая аллея. На старых пнях времен панов Пролесковских шумит уже третье поколение деревьев.

Лыжня из варяг в греки

Недоезжая до Полоцка, сворачиваем налево, чтобы увидеть Дисну.

Этот городок на Двине с парой старых улиц и наполовину реставрированным костелом некогда был законодателем традиций белорусской «молочки». В начале ХХ века дисненское масла расходилась по всей империи и экспортировалась даже в Англию на десять тысяч рублей золотом в год.

В кривичские же времена Дисна была одним из контрольно-пропускных пунктов на пути к Полоцку. А говоря говорить глобальнее, на пути из варяг в греки.

Путь был одной из главных европейских торговых магистралей раннего средневековья со всеми признаками инфраструктуры большого бизнес-трафика: складами, факториями, транспортом, наемной охраной, любителями наживы… Кривичи-полочане, что сели на Двине, контролировали свой отрезок пути.

Золото плыло, полоцкий князь становился богатым и могущественным.

Недалеко от впадения речки Дисенки Двина разделена надвое длинным островом. На нем и стояла крепость полочан.

Двина здесь мелководная и порожистая. Из воды торчат валуны. Неужели в кривичские времена она была глубже настолько, что позволяла пройти большим груженым челнам и дракарам с дружинами, да еще против течения? Есть вероятность, что путь из варяг в греки здесь был… санным и функционировал исключительно зимой.

Купцы по льду доходили до Полоцка или вообще до верховьев Днепра, нанимали корабли и плыли в дальний Константинополь.

Зачем викингу деньги

Богатство Полоцка стала его проклятием.

Магдебургский город, где археологи находят раз за разом ювелирные мастерские, где рядовые купцы отправляли детей учиться в Краков и Падую (вспомним Скорину) - имел в XVI веке только деревянные укрепления. Почему? Может потому, что все деньги крутились в бизнесе, не было и мысли, что есть враг, от которого нельзя будет откупиться сверх меры накладных расходов и запланированных рисков …

О том, что полочане и гости столицы были с раннего средневековья богаты на деньги, свидетельствуют и клады, щедро попрятанные в окрестностях. Сколько их еще не найдено!

У викингов, которые играли здесь первые роли, в целом было специфическое отношение к богатству. Мало кто прятал золото, чтобы откопать при жизни и пользоваться. Да и при тогдашнем уровне производства, что он мог бы купить? Разве что нанять дружину головорезов и добыть еще больше золота …

Награбленные и заработанные тяжелым трудом контрактника монеты и украшения шли в землю как своеобразный депозит перед богами.

Чем больше ценностей спрячешь, тем большая будет тебе удача. Кроме того, скандинавы верили, что зарытое в разных местах золото пригодится на том свете, в Вальгалле. В могилу сокровищ обычно не клали, чтобы грабители не тревожили.

Полоцкие клады

И те варяжские да кривичские сокровища выходят наверх в неожиданных местах. Как-то техничка на полоцком стадионе «Спартак» ровняла футбольный газон и нашла странные предметы, старые на вид. Они валялись в бытовке, пока кто-то не посоветовал отнести в музей. Там за голову схватились: золотые украшения Х века!

Стадион «Спартак» сегодня.

И рекордный на сегодня клад в Беларуси нашелся под Полоцком, у деревни Козьянки - семь с половиной тысяч арабских дирхемов, двадцать килограммов серебра, завернутых в бересту.

Арабские дирхемы в раннем средневековье были в Восточной Европе чем-то вроде долларов. Некоторые исследователи полагают, что казьянковский клад - это казна Полоцкого княжества, украденная и скрытая неизвестными грабителями.

Голландский талер XVII века, найденный в полоцкой земле. Полоцк имел торговые связи со всей Европой.

Полоцк еще раскапывать и раскапывать. Тайны нашей первой столицы лежат на двухметровой глубине во дворах панельных пятиэтажек, в палисадниках частного сектора, под плиткой и асфальтом центральных улиц.

Мы не знаем даже, где похоронен Всеслав Чародей, его отец Брячислав Изяславович, другие славные князья полоцкой династии.

На Полоцком замчище спокойно летним вечером. Схлынули туристические группы. Тенистые старые тополя тянутся корнями в Рогволодовы века. Двина с Полотой бесконечно выносят с илом осколки керамики, дерева, кирпича, черные кости.

Слияние Двины и Полоты.

На круче над ними - София, наша Полярная звезда. Вроде и не самая яркая, и не в центре неба, но вокруг нее вращаются все созвездия белорусской истории.

Рядом на площадке стоит извлеченный из Двины Борисов камень - валун, почитавшийся местным населением задолго до того, как один из сыновей Всеслава в XII веке выбил на нем крест с молитвенным обращением. Рядом прогуливаются два коммерсанта. Тот, что постарше, в летнем пиджаке и белых туфлях, ведет по мобильному обычные деловые разговоры о купле-продаже. Не прерывая беседы, они подходят к камню и трижды обходят его, касаясь рукой. Шел 1030 год христианства…

***

Софийский собор

в Полоцке был построен в XI в., во времена Всеслава Чародея. Возведением Софии князь подчеркивал независимость и равенство с Новгородом и Киевом, в которых также были Софии. Во время Северной войны храм был взорван, восстановлен в барочном стиле. Но нижний ярус стен сохранился с XI века.

Громы

В колоритном полоцким предместье Громы рассматриваем наличники со змеистым узором.

На окраине Громов - Воловая азярына.

Азярына

Так на белорусском Севере называют небольшое круглое озеро. А озеро, в свою очередь, называют азяро (ударение на «о»).

Воловьей озерина называется не в честь крупного рогатого скота, а, возможно, от того же корня, что и имя «Велес», считает Владимир Лобач. Здесь, согласно Яну Барщевскому, в дохристианские времена было капище Перуна (в названии Громы легко замечается его след) и почему-то Бабы Яги. Останавливались здесь и ее последователи: например, около Воловой озерины стоял московский царь Иван Грозный, штурмуя Полоцк.

Заняв город, согласно местной легенде, царь приказал потопить в озерине полоцких евреев и монахов-бернардинцев.

Здесь решалась судьба Петербурга

Из Полоцка мы выезжаем в сторону Россон, мимо Гамзелева с коттеджами, кортами и гольфавыми полями сотрудников «Нафтана».

В 1812-м вся территория между Полоцком, Чашниками, Россонами была полем огромной битвы наполеоновских корпусов Удино и Макдональда с русским корпусом Витгенштейна. В противостоянии участвовало 45 тысяч человек. Более четырнадцать тысяч осталось в полоцкой земле.

Наполеон поручил Удино стратегическую задачу: взять Санкт-Петербург, столицу Российской империи. Интересный был бы для Беларуси поворот, если бы это удалось. Французский император обещал, например, в случае победы восстановить Великое Княжество Литовское.

Но под Клястицами французы были разбиты. Накануне в схватке у реки Дриссы погиб один из героев 1812-го, российский генерал-майор Яков Кульнев, командир Гродненского гусарского полка.

Согласно официальной версии, ему неприятельским ядром оторвало ноги, вторая версия почти чапаевская. Якобы Кульнев неосмотрительно расположился с отрядом недалеко от неприятеля. Французы напали ночью, нетрезвый Кульнев пытался организовать прорыв и получил смертельную рану в шею …

В образе героя советских анекдотов поручика Ржевского было что-то и от Кульнева - гусара, холостяка, вояки и чудака.

На месте его гибели (тело перезахоронили в имении родственников в Латвии) с царских времен стоит памятник-кенотаф.

Дорога к нему идет через свежие лесопосадки. Земля здесь словно изъедена оспой: вся в ямках. И чаще зайца или косули встретишь человека с металлоискателем. Пуговицы, кокарды, пряжки, пули - все это лежит прямо под мхом и магнитом тянет коллекционеров, хотя такие поиски и запрещены.

Высокий берег Дрисссы. За рекой — место схватки русских с французамі.

Ближняя деревня даже переименована в честь Кульнева. А раньше дачное Кульнево называлась Церквищем.

Кульнево. Передвижная пасека.

Баня в Кульневе. Наличие бани во дворе - примета ареала расселения кривичей.

Согласно легенде, на местной горе, на слиянии рек Дриссы и Нищи, провалились под землю аж семь церквей.

Нищу пытаются загородить бобры.

Место позволяет: гора длинная и тянется гребнем вдоль русла сотни метров. Это ледниковый оз.

***

Озы

Вытянутые крутые холмы, характерные для северной Беларуси. Образовались во время таяния последнего ледника, около 14 тысяч лет назад из гальки, гравия и песка. Их нанесли талые воды, пробивая тоннели в недрах ледника.

В доисторические времена на горе жили уже знакомые нам днепро-двинцы. А в XVI веке у ее подножия разыгрались трагические события.

Здесь стояла московская крепость Сокол, в которой закрепился элитный отряд «детей боярских». Рать спешила на помощь своим в осажденный Стефаном Баторием Полоцк, но не успела. Московитов выбивали наемные немецкие ландскнехты и польские отряды. Им удалось зажечь деревянные стены раскаленными ядрами.

Как только московиты открыли ворота, спасаясь от пожара, в Сокол ворвались 500 ландскнехтов. Неожиданно ворота за ними закрылась как ловушка и началась резня.

Пока товарищи сумели выломать ворота, все немцы погибли. Месть была ужасной: пленных не брали, убили даже воеводу Бориса Шеина, за которого можно было получить хороший выкуп.

Командир ландскнехтов, суровый немецкий полковник Вейхер упоминал потом, что нигде больше не видел такого количества трупов.

Убитых московитов похоронили у подножия горы-церквища. Ландскнехтов - наверху.

Гребень ледникового оза, заросший лиственным лесом.

Недавно здесь работали археологи: на свежей земле под ногами - обломок белой от времени губчатой косточки.

На месте самой крепости ровное поле, трава по колено. Зимой еще видны круглые возвышения там, где стояли башни. А вокруг - лиственный лес: чудо для хвойно-еловой Северной Беларуси.

Повсюду растут липы и дубы, причем многим не одна сотня лет. Мы находим великана с расколотой и выжженной серединой, в которую может зайти как в комнату взрослый человек.

Удивительно - этот дуб, который если не московитов, то французов точно помнит, живет и зеленеет. В выжженной середине строят свою Беларусь лесные муравьи.

Под самыми Клястицами, что дальше на север по россонской дороге, лежит озеро Велье с тем самым Велесова корнем в названии. Здесь, согласно легенде, на воде появляются следы Божией Матери.

Волотовкі.

***

Волот

Это слово придумал историк, политик, один из издателей «Нашей Нивы» начала ХХ века Вацлав Ластовский. Причем слово «волотовки» - было, а «волот» - нет. Слово прижилось.

Нещердо — «сярдзітае азяро»

Чем ближе к Россонам, тем гуще обступают дорогу сосняк и кустарники. За Россонами это сплошная стена. «В лесу как в Москве - семьдесят дорог, и все я знаю. А в городе заблужусь», - говорил один старик из этих мест.

Во времена всех нашествий, оккупаций и освобождений лес был убежищем для местного населения, в нем можно было переждать лихую пору, сохранив родных и имущество.

Жаль, нет нигде памятника белорусскому лесу.

Будете в Россонах - посмотрите неоготическую усадьбу пана Глазко.

У берега большого озера Нещердо лежат Мураги, деревня, в которой родился Ян Барщевский, автор «Шляхтича Завальни». Его обязательно стоит упомянуть, когда говоришь о Полотчине, ее прошлом.

Благодаря этому ровеснику Адама Мицкевича и Тараса Шевченко сохранились в памяти многие народные легенды, воспоминания о кривичской еще древности. И с Мицкевичем, и с Шевченко он, кстати, дружил. И Мицкевич, якобы, даже правил некоторые стихи Яна…

В Мурагах остался последний природный житель - 78-летняя Антоновна. О Барщевском она, ясное дело, от старших ничего не слышала. «Он же жил двести лет назад!» - резонно замечает Антоновна.

Сведения о знаменитых земляках доходят до сельчан эхом, от городских людей, которые едут сюда поклониться.

Тем более на въезде в деревню, на холме, стоит памятный камень с портретом Барщевского.

На том месте раньше была церковь, в которой служил отец Яна, униатский священник. Но где стоял сам фольварок Мураги, прототип усадьбы старого Завальни?

Может, на ровном коровьем пастбище, высоко поднятом над западным берегом Нещердо?

Местные кроты выгребают там подозрительно черную землю. Да и фонарь в окне отсюда хорошо был бы виден странникам, что в зимнюю ночь ехали санями по льду замерзшего озера…

«Нешчарда — азяро сярдзітае, раней людзі кожны год тапіліся», — говорит Антоновна, как бы предостерегая от купания.

Перевоз

Последний пункт нашего путешествия через кривичские земли - Перевоз с горой Рогволода и Рогнеды. Совсем было бы символично, если бы Рогволод и Рогнеда бывали там. Но скорее всего название придумал романтик в XIX веке. Старожилы же называют ту возвышенность Церковищем.

Перевоз - последняя деревня на краю Беларуси. Дальше заканчивается дорога и до России можно пешком дойти.

В Перевоз нужно ехать через пляжно-курортное побережье озера Волобо и чистый сосняк с курганами кривичей.

Среди них есть высокие, хорошо заметные в равных рядах лесопосадок, есть и длинные, в которых лежит несколько поколений кривичей. Некоторые испорчены ямами копателей.

Копательство это народное существует столько, сколько живет рядом с курганами человек. В основном страдают большие «волотовки».

Ведь деревенские «археологи» рассуждали так: чем больше курган, тем богаче там покойник лежит, тем больше шансов откопать золото.

На самом деле величина кургана - показатель не богатства, а древности. Большие курганы старше, тех времен, когда люди жили большими семьями-коллективами и больше было рабочих рук, когда доходило дело до насыпания курганов.

А найдешь в нем, перевернув тонны земли, такой же горшочек с прахом…

В перевозке прочный деревянный мост с бревнами-быками, чтобы лед ломать. Таких мостов немного осталось.

Движения нет: можно стоять, любуясь неизменным с кривичских времен озером Дриссой и Рогнединой горой, что мысом врезается в нее. Для пейзажа, как для космоса, времени не существует. Как не существует его для кургана, камня, криницы. Через них можно перекликаться с кривичами сквозь тысячи лет.

ООО «Автоцентр «Атлант-М Боровая» УНП 691786523

Андрей Скурко, фота Сергей Гудилина 

Хочешь поделиться важной информацией
анонимно и конфиденциально?

Клас
Панылы сорам
Ха-ха
Ого
Сумна
Абуральна
Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера
Чтобы воспользоваться календарем, пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего браузера