Светлана Алексиевич: Я смотрю на Макея как на трагическую фигуру. Неизвестно, чем кончится его желание другой Беларуси

В самом начале интервью Алексиевич призналась, что наблюдала за Днём Воли с балкона своего дома.

Нобелевская лауреатка отметила важность белорусских переводов книг:

— Если мы хотим быть самостоятельной страной, культурой, отдельной от русской, то должны иметь на белорусском языке и европейскую классику, и то, что пишут наши русскоязычные писатели. Это расширяет культурный кругозор.

По мнению Алексиевич, белорусы пока что не живут в 21 веке:

— Мы все еще при социализме. У нас социалистическое производство, управление, мышление. С чего вы взяли, что все другое? Когда мне говорят, что это история, я не соглашаюсь. К сожалению, мои книги никак не могут стать историей.

Также она отметила важность честных выборов для будущего Беларуси:

— У нас должны появиться настоящие выборы — лидеры, которых мы выбираем, а не наследственные принцы, которых на наших глазах выращивают. Мы думаем, что оно само по себе устроится. Может, и устроится, потому что есть эффект травы. Все равно накапливаются новые люди, поколения. И хочет власть, не хочет, но все будет меняться. Другое дело — как скоро? И с кровью либо без? Я бы хотела, чтобы без крови, потому что я не сторонник революции.

Остановилась Нобелевская лауреатка также на вопросе компромиссов с властью и личности Владимира Макея:

— Да, я читала статьи [Виктора] Мартиновича, интервью [Владимира] Макея, реакцию на это в фейсбуке, поскольку тема меня действительно интересует. Но я не верю нашей власти.

Макей, может быть, и говорит искренне. Он хотел бы так. Но, думаю, он тоже не очень прочно себя чувствует. Скорее, я смотрю на Макея как на трагическую фигуру. Неизвестно, чем кончится его желание другой Беларуси.

Наверное, не без его помощи достигается этот пошаговый компромисс. Он один из думающих людей у власти, но у нас все решает один человек. Насколько он изменился за эти 20 лет? Или не двинулся никуда? Потому что когда я слышу «пойдешь в наручниках», мне кажется, что 20 лет назад мы с этого и начинали.

Светлана Алексиевич о возможности встречи с Лукашенко:

— Я бы пошла к нему на встречу. Он, говорят, обиделся, что я отказалась. Но меня, собственно, никто не приглашал. Паша Якубович говорил, что Лукашенко хотел встретиться. Но кто такой Паша Якубович? Это же не Ананич. Я бы пошла из интереса, да.

Также она рассказала про будущее своего Интеллектуального клуба:

— Я еще решаю для себя вопрос, стоит ли продолжать. Это очень досадно, когда тот же Андрей Дынько или Володя Некляев говорят: «Святлана, а чего ты инвестируешь в русскую интеллигенцию? Такой большой гонорар даешь — две тысячи долларов».

Я отвечаю: «Я думала, что инвестирую в белорусскую интеллигенцию». Как будто инвестиции — это только гонорар, а не идеи, мысли, образы, личности. Но они по-крестьянски рассуждают: «Грошы». Конечно, это большая досада.

Алексиевич остановилась на вопросе, кого ещё, кроме её российских друзей, можно было бы пригласить в Интеллектуальный клуб:

— Многие упрекали, что никого из белорусов нет. «А кого?» — спрашиваю я. И тишина… 

Вот сейчас, почитав Бахаревича, хотела бы пригласить его в клуб. Он интеллектуально небанальный. Если кто-то из наших общих знакомых — белорусских писателей — начинает говорить, так и знай, что он скажет дальше. Тут — нет. Его любопытно слушать. Он и Мартинович — два наиболее интересных писателя из новой поросли сегодня. Может быть, обсудим сближение двух культур — оппозиционной и культуры власти.

Также Нобелевская лауреатка сказала, что нужно спокойно делать своё дело:

— Недавно я встречалась с буддистским проповедником, который говорил: «Всему свое время. Все придет». Нужно спокойно делать свое дело, не думая: «Ах, останусь я в истории или нет?» Это проблема Лукашенко: остаться в истории, сына к ней приготовить. Но не моя.

0

0

0

0

0

0