«Органист». Как Адольф Климович семь лет скрывался под носом у советских спецслужб

О сложных отношениях лидера Белорусской христианской демократии, издателя, журналиста Адольфа Климовича с советскими спецслужбами перед войной мы писали в статье «Завербовать Климовича. Чтобы следить за ним — завербовать Грабинского. Чтобы следить за Грабинским — завербовать Сергиевича»: как НКВД хотел поставить западнобелорусскую интеллигенцию на колени».

Вербовка в 1941 закончилась ничем: началась война. Во время немецкой оккупации Климович работал в общественно-благотворительной организации «Белорусская народная самопомощь» в Лиде. Известно, что он добился освобождения из гестапо поэта-коммуниста Валентина Тавлая. После войны он исчез, и «органы» искали его как «агента немецкой разведки».

Студенческое удостоверение Адольфа Климовича. Из материалов дела.

Дело в том, что несколько парней-белорусов из Лиды отправились воевать с большевиками на стороне немцев, немцы их отправили в разведшколу Дальвиц. Этого было достаточно, чтобы Климовича, как белорусского активиста, заподозрили в вербовке агентов для немцев.

Поводом для начала этого дела, обнаруженного в Особом архиве Литвы, стало агентурное сообщение, поступившее 25 апреля 1945 года в отдел контрразведки СМЕРШ Западного фронта. 

Агент Мечислав сообщал:

«…в Вильнюсе по улице Антокальской № 35 проживает семейство Климовича, состоящее из его жены, по имени Вероника, или Вера, двух детей и какой-то родственницы. В той же квартире проживает квартирантка Вишневская со своей дочерью… Источнику известно, что сам Климович… являлся выдающимся белорусским националистом …

2-3 дня назад квартиру источника посетила Вишневская, которая сообщила, что Климович работает где-то в Литовской ССР органистом в одном из литовских костелов. Иногда приезжает в Вильнюс и в ночное время, когда спят его дети, заходит на квартиру к своей жене, а утром из квартиры уходит и куда-то уезжает.

Последний раз Климович квартиру жены посетил месяц назад».

Агенту Мечиславу сразу же было дано задание: через Вишневскую выяснить, где живет Климович. Одновременно были активизированы и другие агенты.

Агенты-соседи

Агент по кличке Марьян, например, жил в соседней с Климовичами квартире. В июне в окружении жены Климовича был введен новый информатор, женщина с агентурным псевдонимом Соколов: «… У источника с Климович Вероникой возникают хорошие взаимоотношения, а именно: Климович предложила источнику съездить с ней в деревню к ее родным за продуктами. На просьбу источника познакомиться с хорошо знакомыми объекту жителями Вильнюса, чтобы проводить вместе свободное время, — Климович обещала выполнить это…». Источник несколько раз пытался перевести разговор на тему мужа, но Вероника говорила, что не хочет о нем говорить.

«Соколову» удалось узнать, что мать Адольфа живет в Свенцянах. Однако источник Марьян называл другой адрес — Хутор Бастуны в районе станции Бенякони и даже предполагал, что Климович скрывается у матери.

Интересно, что спецслужбы не имели даже описания внешности Климовича. И Соколову, и Марьяну было дано задание добыть его фото.

На 1946—1947 годы был составлен подробный план действий «по розыску руководителя «Белорусского националистического (так в документах) комитета», председателя ЦК «Белорусского центра в Литве» и председателя ЦК националистической Белорусской партии «Белорусская крестьянская (так в документах: «крестьянская» вместо «христианская») демократия»… Климовича Адольфа Юстиновича».

План предусматривал:

— получить полные сведения на жену Климовича и родственников, живущих с ней, и окружение по квартире;

— выяснить их близкие связи по Вильнюсу. Все родственные и иные связи Климович проверит по оперативным учетам (т. е. выявить агентов в ее окружении и привлечь к «работе»);

– из близких связей Климовича и его жены подобрать, а затем провести ряд вербовок;

— ввести «ПК» на переписку жены Климовича и всех его близких родственников.

ПК — это «перлюстрация корреспонденции». ПК была введена и за всей возможной общесоюзной перепиской Адольфа Климовича — любое письмо, присланное им из любой части СССР, попало бы к чекистам. В отдел «В» МГБ ЛССР стекались копии писем от всех однофамильцев Климовича. Проверялась и переписка сестер Веры. Но результатов это не дало.

Отработка контактов в Беларуси

Параллельно поиски Климовича шли и в Беларуси. Дело на «агента немецкой разведки» Адольфа Климовича было заведено в июне 1945 года ОКР СМЕРШ Гродненского гарнизона. Опрашивались (и вербовались для розыска Климовича, как Вера Бушлина) хозяева домов в Лиде, где он жил во время войны, коллеги по работе в «Белорусской самопомощи». Все допрошенные, из тех, кто оставался на свободе, давали подписку о неразглашении.

В Лиде работали и другие информаторы: Малиш (куратор — майор МГБ Третьяк) и Рыженко (куратор — капитан Гаврилин). Последний был специально завербован и направлен в Лиду, потому что хорошо знал в лицо Климовича. Благодаря Рыженко, чекистам удалось выйти на еще одного знакомого Климовича — Николая Борисевича, который в войну жил в Лиде. Его завербовали под псевдонимом Моряк.

Новый агент описал внешность Климовича: «Среднего роста, волосы седые, имел усы, с виду Климович имел большое сходство с Гитлером…». Также он отметил, что «Климович каждую неделю на 2-3 дня выезжал в Вильнюс для посещения университета, где он якобы преподавал агрономию».

«Разговаривали по-белорусски и учили этому детей»

В Вильнюсе же продолжалась слежка за женой. Агенты отмечали, что Вероника ведет себя замкнуто, разговоров о муже избегает.

Марьян использовал любую возможность, пытался разговорить, даже когда Вероника заходила к нему одолжить мясорубку, но впустую. Климович не пускала его в свою квартиру, и он использовался, по классификации самих чекистов, как «агент-сторожевой». Марьян в своих отчетах составлял почасовой график: кто к Вере входил, кто выходил, когда, сколько пробыл…

28 февраля 1947 оперуполномоченный СМЕРШ младший лейтенант Гинько допросил соседа Климович, Вацлава Плевако. Интересно, что из жителей своего дома он знал только троих: Климович, Воловскую (позже, как и Плевако, выехала в Польшу) и часового мастера Кукеля. Остальные были недавними приезжими.

Плевако перечислил всех известных ему родственников Климович, среди которых назвал Яна Шутовича, белорусского общественного и культурного деятеля, брата Веры Климович. Шутович на тот момент находился в тюрьме в Минске, он вернется из лагеря только в 1956 году. А его жена, литовская поэтесса Яна Митюце, жила недалеко, на этой же улице в доме 30.

Плевако отмечал, что Климовичи были националистами-белорусами и между собой разговаривали только на белорусском языке и учили этому своих детей.

Летом 1947 года Адольфа Климовича подали в общесоюзный розыск.

Слежка всех за всеми

Агент Соколов иногда проявляла чисто женскую интуицию, что позволяло ей даже дешифровать коллег по невидимому фронту — например, соседку Климович Баранову:

«…В квартире № 7 этого же дома проживает Баранова Екатерина, лет 35, Баранова в близких отношениях с сестрой Климович… Баранова характеризуется как вульгарная, грубая и разгульная женщина, которая ведет себя неприлично, имеет большие связи среди военных. Климович очень не нравится дружба сестры с Барановой…

… Баранова также имеет связь с органами контрразведки или МГБ …она неоднократно говорила, что назначила свидание и нужно пойти выполнить задание».

Чекисты выяснили, что Екатерина Баранова (1913 г. р., род. в Ленинградской обл., работала инспектором в Ленинском райисполкоме Вильнюса) «находится в составе агентурной сети …работает по выявлению членов польских подпольных организаций». Чекисты договорились об использовании ее и для работы по Климовичу.

Но со временем Вера Климович потеряла доверие к «Соколову». Особенно ее подозрения выросли после вызова в милицию якобы для допроса по вопросу спекуляции. Похоже, следователь в беседе ссылался на сведения, которые были известны от самой Климович только Соколову…

И 18 сентября 1947 в окружении Веры Климович появилась агент Романова. Она была знакома с Вероникой от 1946 года и «проживает в одном доме и в смежной квартире с Климович, работает, как и Климович, портнихой дома». Соседка дала такую характеристику Климович: «Живет очень хорошо, квартира обставлена первоклассной мебелью, имеет большую библиотеку разнообразных книг, сама много читает, довольно грамотная и развитая женщина». Сблизиться ей удалось под легендой приобретения у Вероники козы. Агенту удалось узнать, что у Климович есть тетя, которая часто приезжает в гости.

Романова по заданию старшего уполномоченного капитана Елисеева должна была показать ему на улице тетю Вероники, чтобы тот проследил за ней и арестовал якобы за спекуляцию, а потом допросил.

Кроме того, Романова должна была напроситься поехать вместе с Климович к ее свекрови, матери Адольфа, в деревню якобы за дешевыми продуктами. Но Вероника отказала ей. Тогда Романовой предложили больше не спрашивать о муже, а сближаться постепенно — например, предложить съездить с детьми в лес. А также при случае попытаться выяснить у детей, где их папа. На 8 марта Романовой порекомендовали пригласить сестру Климович, Маргариту Шутович, к себе в гости, посидеть, выпить…

Чтобы заработать, Вера Климович сдавала комнату приезжим. Все они становились объектами внимания чекистов. В это время на квартире у Климович жили начальник продобеспечения лагеря военнопленных с женой — медсестрой гарнизонного госпиталя Екатериной Святенко, которую также наметили к вербовке.

Между тем время шло, а Климович не находился. Не было толку от многих агентов, они только фиксировали подозрительное поведение самой Вероники и… других информаторов. Ведь никто из них не знал о тайной жизни других: они только замечали, что кто-то задает много вопросов, кто-то что-то вынюхивает, а кто-то вообще куда-то ходит ночью… Например, агент Романова отмечала в отчетах подозрительное поведение соседа Кукеля, который, скорее всего, и был агентом Марьяном.

С 3 февраля 1950 года оперуполномоченный МГБ старший лейтенант Митина предложила установить за Вероникой наружное наблюдение. Следили аж четыре сотрудника, составляя почти ежеминутные сводки. Это, несмотря на усилия, тоже было напрасно. 

Жук, Лира и Серов

Не оставляли без внимания и мать Климовича. В апреле 1950 года в Свирском районном отделении МГБ Молодечненской области БССР оперуполномоченный лейтенант Богданов принял агентурное донесение от агента Серова. Информатор из деревни Казановщина Клющанского сельсовета Свирского района знал Адольфа с детства и вел слежку за его матерью Петрунелей Островской.

За матерью, помимо Серова, следили еще аж пять местных агентов: Жук, Лира, Петрович, Вера и Соловей.

Но только последний имел с ней близкий контакт. Соловей был агентом еще с довоенных времен, и МГБ не преминуло возможности напомнить ему о сотрудничестве. Тем более, что он жил по соседству с Островской. Мы можем назвать этого агента: Хадорский Казимир Францевич, 1912 г. р., уроженец д. Казановщина, белорус, занимался сельским хозяйством.

Для перепроверки его сведений и был завербован новый агент Серов — его односельчанин Брысь Изыдар Францевич, 1900 г. р. Ему было поручено якобы ради помощи по хозяйству престарелой одинокой матери Климовича навещать ее, а в беседе выяснить, при каком костеле живет сын. О том, что костел, где Адольф работает органистом, находится недалеко от Вильнюса, узнала Вера от жителя той же деревни Александра Климовича. Вере, Серову и Соловью было приказано войти с ним в контакт и узнать, откуда ему это известно…

«Это не мой папа, а Павлика»

Белорусские чекисты не отставали от литовских коллег в кипучей деятельности. Для поиска Климовича они использовали агентов: Сигарина, Груненко, Шумова, Петрова, Старого… Искали людей, которым «клиентка» могла бы полностью доверять. Так, 3 апреля 1951 года начальник Лидского МГБ подполковник Хохлов делился с литовскими товарищами своими успехами. Они «отправили по маршруту» агента Новицкую — сначала к матери Адольфа, а потом в Вильнюс к жене. Этим агентом была завербована жена Лавского, товарища Климовича еще по учебе в Праге, — Надежда Степановна. Она под видом необходимости навестить свою тетю Анну Жданову, которая живет в Литве, приехала в Вильнюс и пришла к Климович.

Новицкая свежим глазом заметила много интересных подробностей: «… Климович Вера со своей семьей занимает казенную квартиру, состоящую из двух комнат и кухни. В комнатах есть подержанная мебель: 2 кровати, два дивана, 2 шкафа, один из них под стеклом, в котором имеется много книг, пианино. Сама Вера и дети одеты плохо. Семья состоит из двух детей: Павлика — 12 лет и Юстина — 7 лет. Дети ходят в школу. С ними вместе живет ее сестра — старая дева, лет 56, которая не совсем умная, но где-то работает… Сама Климович Вера выглядит плохо, худощавая, на лице много морщин, женщина не симпатичная, работает где-то в мастерской портнихой».

Вера заварила чаю, и женщины поговорили по душам. Лавская призналась, что живет тяжело, муж уже шесть лет сидит, хозяйство раскулачили, работы нет, пришлось продать квартиру… Хозяйка поделилась, что, когда была еще молодой девушкой, умерла ее мать, и отец выдал ее замуж за Адольфа Климовича, хотя она его не любила и выходить за него не хотела. От их брака родились два сына, но один умер. Во время войны Адольф уехал в Лиду и не взял ее с собой. Тогда она стала жить с Адамом Вишневским и жила с ним до 1944 года. От него Вера родила сына Юстина. Адама арестовали немцы, и она ничего не знает о его дальнейшей судьбе. Адольф приезжал в гости на 30-40 минут во время войны, чтобы увидеться с сыном, но с Верой не разговаривал. Где он сейчас, она не знает: может, ушел на Запад, может, убили.

Утром Лавская, оставшись ненадолго наедине с малым Юстином, показала ему на фото Адольфа, стоявшее на пианино, и спросила: «Это фотография твоего папы?» — «Это не мой папа, а Павлика», — ответил Юстин.

Фото из материалов дела. Возможно, похищенное кем-то из агентов у жены Климовича.

Были и другие версии пребывания Климовича. Квартирантка Веры, Лукичева, рассказала агенту Романовой, как поскандалила с хозяйкой из-за электросчетчика, который пропал с кухни. «Я сделаю так, что ее отсюда выселят. Ведь я все знаю о том, что ее муж находится у бандитов и она к нему ходит по ночам, носит ему корзинами продукты, а от него ей возят мешками, откуда она все берет, что так хорошо живет?» — говорила Лукичева.

Но, кроме слухов и сплетен, чекистам нескольких отделов Литвы и Беларуси так и не удавалось ничего получить. Все их операции, хитрости, подлости в течение шести лет были напрасными. С 1949-го Адольф Климович входил в «список опасных государственных преступников, подлежащих розыску и немедленному аресту №1». И вдруг случилось чудо.

Подозрительный органист

17 апреля 1951 года в Долгайский райотдел МГБ ЛССР, кураторам лейтенанту Сухову и Матержинскому пришло сообщение от агента Ваканаса:

«Ксендзом Жилинского костела служит Сидорос Витаутас, последний прибыл в Жилины в 1950 году. Сидорос ведет замкнутый образ жизни, старается как можно меньше общаться с населением… Органистом работает Климовичюс… Он в Жилины прибыл после немецкой оккупации — или в конце 1944, или в начале 1945 года. Прибыв в Жилины, Климовичюс, работая органистом, живет в 4 километрах от костела в имении Норвидишки Варенского района у жительницы Банковскене, последняя выселена в 1948 году. После выселения Климовичюс переехал в Жилины и проживает вместе с ксендзом…».

Костел Св.Антония Падуанского в Жилинах, где скрывался и был органистом Климович. Современный вид.

15 июля 1952 года чекистский пасьянс наконец сложился, и личность Климовича была идентифицирована. 23 числа на него заведено дело — формуляр № 462 по «принадлежности к агентуре германской разведки». Был разработан очередной план.

Привлекли агентов Даугайского райотдела МГБ Бите, Арелиса, Патриотаса и Ваканаса. Известно, что Бите — «в прошлом полицейский, в настоящее время учитель и хорошо знаком с агентом Арелисом, который жил в одном населенном пункте с Климовичем». Была получена и санкция на арест Климовича.

В Жилины выехали начальник отделения МГБ ЛССР майор Щербаков и начальник отделения МГБ БССР майор Лосев. По результатам разведки они составили рапорт: «… Климович характеризуется как замкнутый, населению известно, что он по национальности белорус, имеет жену и двоих сыновей, они проживают в г. Вильнюс. До 1951 года жена периодически приезжала к Климовичу. До 1948 года они встречались в имении Норвидишки, … где Климович в то время проживал, а затем в доме ксендза в д. Жилины. Зарегистрирован факт встречи Климовича со своими сыновьями. Эта встреча проходила в доме … Ченкуса в д. Поди…

Агенты Бите и Арелис лично видели жену Климовича, когда она приезжала к нему на встречу…

По данным агента (Арелиса), являющегося заведующим почтовым отделением, установлено, что с момента работы Климовича органистом почтовой переписки между ним и его связями не зарегистрировано…»

Разум Климовичей и тугодумство чекистов

Из спецслужбистской характеристики личных контактов Климовича можно судить о его образе жизни в Жилинах. В список попали 71-летний Иозас Макаравичюс, у которого Климович жил, занимая отдельную половину дома. Макаравичюс характеризовался как личность антисоветских настроений. А его дочь Анеля Станкявичене, 27 лет, была замужем за участником «националистической банды», осужденным к расстрелу. Живет она вместе с отцом. Имел Климович связь со звонарем костела, Станиславом Хребтовичем, членом костельного совета, а также портным Йозасом Эйдуконисом. Отмечается, что Эйдуконис — бывший полицейский при сметоновском режиме, а его дочь Ядвига Потевичене занимается спекуляцией, периодически выезжает в Вильнюс, где встречается с женой и детьми Климовича. Упоминается и 60-летний пчеловод Ченкус из деревни Поди, у которого Климович встречался с женой и детьми. Записаны даже подростки, которым Климович давал уроки пения в костеле…

Перечислены и ксендзы прихода. Данартас Линартас в 1947-м был арестован «за связь с бандой». Его преемник Чеславас (Кривайтис) от 1950-го работал начальником канцелярии у епископа и «находится в сети МГБ лит. ССР», ксендз Витаутас Сидорос переведен в Друскеникский район и «проходит по розыскному делу».

Привлекались и информаторы из круга Белорусского национального движения. Так, например, 1 августа 1952 года агент с оригинальным псевдонимом Паперовый сообщал куратору, лейтенанту МГБ ЛССР Володину: «С Климовичем Адольфом знаком с 1939 года. В то время Климович был редактором газеты «Бела­рус­кая крыніца» и примыкал к правящим кругам Белорусской христианской демократии. …Впервые встретился и познакомился на юбилее у ксендза Станкевича…».

Одним из объяснений, почему Климовичу удавалось так долго скрываться, кроме чрезвычайно разумного и осторожного поведения его и его жены, было тугодумство местных чекистов. Хотя они по долгу службы должны были обратить внимание на нового человека в своем «приходе».

Агент Патриотас сообщал, что капитан МГБ Окунев, узнав о приезде нового органиста, сделал вывод, что Климович бросил жену в Вильнюсе и сейчас живет с дочерью хозяйки Норвидишек — Вандой Банковской, лет 50. После старую Банковскую с дочерью вывезли в Сибирь как кулаков и бывших помещиков.

Как видим, людей из окружения Климовича арестовывали, а ему до поры до времени везло.

Каждый из отделов МГБ собирал информацию на своем участке, а координации между отделами почти не было. Работа шла кипучая, а эффекта мало.

План похищения

Мы подходим к одному из самых интересных моментов этой истории — задержанию Адольфа Климовича.

Чекисты и тут мудрили: придумали сложную схему с использованием ксендза Оништского костела, уже не просто как осведомителя, но как соучастника похищения. Ксендз по совместительству был агентом Патриотасом.

Он по плану чекистов должен был вызвать Климовича из Жилина к себе, якобы «для решения вопроса о целесообразности проведения богослужения в один и тот же день и в Онишках, и в Жилино».

Как предполагали чекисты, после разговора Климович будет возвращаться домой пешком через лес, где его и схватят. Придумали чекисты и способ объяснить исчезновение Климовича: заставить его написать «письмо о том, что ему необходимо срочно на некоторое время выехать… отправить через разведчика-литовца председателя костельного комитета. Разведчика экипировать в крестьянскую одежду и показать как знакомого Климовича, жителя Троцкого района, выполняющего его просьбу, переданную «на ходу».

По данным Википедии, в 1939—53 гг. настоятелем в Онишках, в костеле Святых апостолов Филиппа и Иакова, был Никодимос Швогжлис-Мильжинас.

Ксендз Патриотас послал Климовичу записку с просьбой прийти к нему 14 августа утром. Ксендзу предписывалось после ухода Климовича «немедленно сигнализировать, куда, с кем, по какой дороге он ушел».

В лесу, на дороге, Климовича должна была ждать засада. К вечеру его планировалось продержать в лесу, а после отправить в Вильнюс, в МГБ. Однако план провалился.

Патриотас, отслужив утреннюю мессу, сидел дома, ждал Климовича. Но из Жилина пришел почтальон и привез от него только письмо по-литовски:

«Дорогой земляк. Легко сказать «…Имеешь время, приходи…», но, во-первых, до Онишек не 3 километра, во-вторых, мне не 20 лет, в-третьих, пойти и вернуться, а за то время может и «Париж упасть», не говоря уже о том, что сегодня «бесцельно» тягаться не каждому безопасно…»

Письмо Климович подписал псевдонимом Дуда: он предусмотрительно никогда не подписывал письма своим именем.

Чекистам срочно пришлось придумывать новый план. Было решено арестовать Климовича в ночь на 15 августа:

«С уходом Климовича на ужин к колхознику Макаравичусу к костелу направляется женщина-разведчица, которая при возвращении Климовича домой обращается как представительница РИКа с просьбой поговорить о содействии в уборке урожая. Разведчица приглашает зайти в комнату для разговора. В кустах возле костела остается засада. В комнату вслед за Климовичем заходит оперативник, который его задерживает. Совершается осмотр квартиры, Климовичу предлагается написать письмо, зашифровав его отлучку, так как, мол, он после секретных переговоров в МГБ ЛССР должен будет вернуться домой и вести прежний образ жизни. …После этого Климовича в час ночи вывести полями в лес, где будет ждать машина, а оттуда — в Вильнюс».

Ксендзы-агенты

И здесь нужно сделать небольшое отступление. Как мы видим, основную роль в задержании Климовича чекисты отвели ксендзу соседнего костела — агенту Патриотасу. В своих отчетах он оставил интересные наблюдения о жизни Адольфа и его семьи. Например, то, что Климович «белорусский язык очень любит и при возможности старается на нем говорить, или, говоря на другом языке, дает пословицы или интересные изречения на своем белорусском языке», «Климович с источником всегда старался говорить по-белорусски, хотя источник слабо владеет белорусским языком. Источник понимает, что Климовичу, как сознательному белорусу, удовольствие, когда говорят по-белорусски» или что «Климович любил говорить о кс. Адаме Станкевиче и высказывался, что последний когда-нибудь будет епископом или архиепископом свободной национальной Беларуси. Сам о себе Климович также высказывался, что он в будущем станет знаменитым белорусским деятелем…».

Однако подозреваемый Климович «ни разу, ни словом не упомянул источнику о своей личности и о своем прошлом». Ксендз не брезговал никакой информацией, в том числе и полученной на исповеди: «… Старушка хозяйства Норвидишки Ядвига Банковская иногда жаловалась на исповеди источнику, что к Климовичу приезжает жена, что они вместе спят и таким образом порочат дом Банковской, в котором давно нет телесных грехов. Она жаловалась на органиста и его жену, что они разговаривают тайно, шепчутся только на белорусском языке».

А вот с ксендзом Жилинского костела у Адольфа сложились дружелюбные отношения, что отмечал и информатор: «Кривайтис и Климович очень дружили, и возможно, что Кривайтис знает все тайны Климовича…». Конечно, агент Патриотас не знал, что близкий друг Адольфа был ни кем иным, как … агентом Гедиминасом.

«Пел белорусские песни и волновался»

Из чекистской справки известно, что «Кривайтис Чеславас Брониславович, 1921 г. р., литовец, белорусского происхождения, до 1940 года был участником антисоветской организации Атейтиников [«Атейтининки» — литовская католическая молодежная организация], в 1948 г. был пособником банды «Дедукас», сейчас является ___________, материалов о деятельности Климовича не давал».

На месте прочерка при необходимости вписывалось слово «Информатор». Из показаний Кривайтиса мы можем узнать, как произошла его вербовка.

«20 декабря 1946 года… прибыл настоятелем в д. Жилины. Там нашел хозяйку своего предшественника ксендза Линартаса. Расспросил о костельных моих слуг, она рассказала, что дьяка нет, а органист живет в 3,5 км от костела в имении…

Банковскене думала, что он поляк, но позже выяснилось, что он белорус, поэтому она начала его ненавидеть и начались интриги.

Жена его приезжала примерно каждый месяц, он ее тайно встречал и провожал на станцию… Жена Климовичюса проживает в г. Вильнюсе… Младший сын носит фамилию, кажется, Вишняускас. Это сделано, чтобы подтвердить слухи, что якобы они разведены…

Работая органистом, Климовичюс собирал немало продуктов натурой, кроме этого, получал немало и денег. Все это он при встречах передавал жене, а иногда в передачах посредничал Тарайло Стасис, 1921 г. р. Он отвозил эти продукты в условленное место, а она оттуда их забирала. Таким образом он содержал семью. Климовичюс очень скучал по детям, так как меньший сын остался при его побеге в возрасте менее года. Климовичюс просил жену привезти на станцию показать сына, но она не соглашалась — боялась.

Климовичюс ненавидел поляков, был благосклонен к литовцам, но спорил иногда по поводу Вильнюса, так как этот город он считал белорусским. В прениях он говорил, что должна быть создана белорусско-литовская федерация со столицей Вильнюсом и столицами Литвы — Каунас, Беларуси — Минск.

… Вел себя Климовичюс спокойно, очень интересовался международной обстановкой, слушал передачи из-за границы на польском, русском и немецком языках.

Постепенно узнал, что он, органист, является Климовичусом Адольфосом, сыном Юстаса… Среднее образование получил в Вильнюсе, а высшее — в Праге. По специальности он агроном-инженер. Климовичюс— — страстный, убежденный националист, пел какие-то белорусские песни и волновался. Его мечтой являлось желание занять ответственную должность и восстановить националистическую буржуазную Беларусь. На замечание о том, что белорусы некультурные, сердито отвечал, что им не было возможности просветиться. Цитировал поэмы «Белорусская дудка», «Смык белорусский». Климовичюс утверждал, что современная русская письменность изобретена белорусом, а русские, мол, ее присвоили…

В период немецкой оккупации Климовичюс находился в городе Лида, работал шефом Белорусского комитета. Там он организовывал школы, курсы для взрослых и одновременно преподавал в основанной в Вильнюсе белорусской учительской семинарии…»

Когда Кривайтиса хотели перевести в другой приход, Климович отказался с ним ехать, так как на ярмарке в соседней деревне его узнал один поляк, которого он, живя в Лиде, снял с должности начальника уезда.

Описывает Гедиминас и отношения Климовича с ксендзом Владиславом Чернявским, который позже служил в Вишнево, переводил Священное писание по-белорусски и стоял у истоков возрождения белорусскоязычной католической службы.

«С настоятелем Варенского костела Чернявским он был знаком, но встречаться с ним не хотел, так как считал несерьезным и болтуном.

Чернявский тоже националист-белорус и очень хочет поехать на работу ксендзом в Беларусь … Недавно, примерно 2 недели назад, к источнику (т. е. к нему, Кривайтису) вся в слезах пришла жена Климовичюса и жаловалась на Чернявского, говоря: «Если моего мужа арестуют, то буду знать, что из-за Чернявского. Хочу ехать к нему и его предупредить. Возможно, вы его предупредите?»…

Никого не выдавать

Спецслужбы сделали вывод, что агент Гедиминас … четыре года прятал Климовича у себя в приходе. Более того, после вербовки Кривайтис признался об этом Климовичу, а тот ему советовал «выкручиваться, никого не выдавать», не давать материалов, которые могли бы послужить поводом к аресту кого-либо.

Ксендз Чеславас Кривайтис признался Климовичу, что завербован. Климович советовал ему «выкручиваться и никого не выдавать». 

Из-за этого Кривайтис имел проблемы. Его объяснение, данное 20 августа 1952 года, позволяет понять ситуацию, сложившуюся вокруг костела в Литовской ССР:

«В апреле 1950 меня вызвали в Тракайский исполком, но я не пришел в назначенное время, так как приближалась Пасха. При повторном вызове вынужден был явиться. … В МГБ в мой адрес было сделано несколько упреков, отчего я очень разволновался. Затем было предложено сотрудничать, и я согласился. … Из-за своей неопытности по возвращении домой об этом рассказал органисту Климовичу…

Когда я поехал к ксендзу Швогжлису в Онишки, он меня стал расспрашивать, в связи с чем меня вызвали в Троки. Я ему сказал, что был вызван в МГБ, но буду избегать встреч с ними, он, видимо, понял и больше меня не расспрашивал.

Вскоре ко мне приехал ксендз Жижляускас, я и ему рассказал похоже, как и Климовичу…

В связи с тем, что я рассказал о своем сотрудничестве с органами МГБ Климовичу, я боялся, чтобы это не стало достоянием органов МГБ, и о нем в органы МГБ ничего не сообщал. Я думаю, что эти лица о моем сотрудничестве с органами никому не рассказали.

Мне лично о своем сотрудничестве с органами МГБ рассказал Гружаускас Антанас, сейчас служит помощником в Шимонисе. Ксендз Шукис говорил, что согласия сотрудничать с органами не дал, хотя ему очень угрожали. Жижляускас говорил, когда его вызвали в Вильнюс, что с ним так будет, как со мной…».

В одном из донесений чекисты показали, что «ксендз Жижляускас является агентом 5 отдела МГБ Вильнюсской области».

«Скоро вернется»

Следователи предпринимали так много перестраховочных шагов, так как надеялись раскрыть еще и созданную Климовичем «агентурную сеть». А вдруг кто придет к нему с Запада?

Как развивались события дальше, мы знаем из отчета того же агента Патриотаса.

Вечером 14 августа звонарь Жилинского костела пришел в костел звонить и увидел, что храм закрыт, на пороге ключ и письмо Климовича к председателю костельного комитета Неверасу. Климович писал, что ушел по семейным делам, извинялся и обещал через несколько дней вернуться. Неверас послал на велосипеде своего сына с этим письмом к ксендзу декану Стасису Смолинскасу, спрашивая, что делать с костелом в Жилине.

Смолинскас пошел за советом к коллеге — Патриотасу … Отвел его в сторону, показал письмо, спросил, что могло случиться. Климович, видимо, соскучился по жене и поехал к ней повидаться — успокоил его агент. Смолинскас поверил.

Но слухи об аресте все равно пошли. Через несколько дней к Патриотасу пришел закристиан Жилинского костела, 14-летний Йозас Каспаровичюс, и сказал: «Нашего органиста арестовали». Агент убедил и мальчика, что Климович пошел к жене и скоро вернется.

Тем временем 16 августа 1952 года Адольф Климович был доставлен в Вильнюс для первого допроса. Его проводили заместитель министра госбезопасности Литовской ССР полковник Мартавичюс и начальник 3 отделения 2 отдела МГБ ЛССР майор Щербаков.

Первым допросом Климовича в МГБ ЛитССР руководил полковник Леонардас Мартавичюс.

После следствия Адольф Климович был приговорен к высшей мере наказания. Хотя, конечно, никаких связей с «германской разведкой» обнаружено не было. И Климовича расстреляли бы, но через пять дней после вынесения приговора умер Сталин. Расстрел заменили на 25 лет лагерей. Климовича спасло то, что он так долго скрывался.

Реабилитирован: «нет состава преступления»

Отбывать наказание он попал в Инту, Коми АССР, но отсидел только четыре года. В 1956-м его дело пересмотрела спецкомиссия Верховного Совета СССР. И не нашла состава преступления.

Сразу вернуться в Вильнюс после освобождения Климовичу не разрешили, до 1960-го он жил в Борисове. Потом все же переехал в Вильнюс, где воссоединилась наконец семья Климовичей. До смерти в 1970-м Адольф Климович работал органистом в костеле на Зверинце. Похоронили его в Клющанах, рядом с родителями. Перед смертью он успел внести еще один большой вклад в дело белорусской культуры: составил биографический словарь национальных культурных и политических деятелей.

47

3

1

3

15

11