Андрей Дынько: Я шокирован реакцией на статью «Где живут и работают дети оппозиционеров»
Во-первых, я шокирован реакцией на статью Артема Гарбацевича «Где живут и чем занимаются дети лидеров белорусской оппозиции?». Чтобы «Нашей Ниве» угрожали за это — такого я не ожидал.
За последний год НН не раз угрожали за наши публикации: один из членов лукашенковского «политбюро», потом — чиновник Министерства культуры и еще сексот из Имхоклаба. Но чтобы оппозиционер?
Во-вторых, я же сам, по калдырской классификации, «оппозиционер».
Я редактор независимого портала. И не исключено, что меня или моих детей однажды выжмут из страны в эмиграцию — кто знает.
В-третьих, я благодарен Юрию Дракoхрусту, который написал: «Мне кажется, что пафос статьи в НН как бы статистический.
Автор не осуждает никого лично. Он о результате, о том, что если дети значительной части оппозиции учатся и живут за границей, то это минус ей в глазах народа и в смысле политической перспективы».
В-четвертых, само-индоктринация некоторых людей оторвала от реальности.
Реальность такова, что Беларусь изменилась с 70-х и даже с 90-х. Дети «оппозиционеров» и сами «оппозиционеры» (извините за калдырские термины) на сегодня в Минске могут спокойно работать, вести бизнес и заниматься творчеством (статья, кстати, это и показывает на конкретных примерах). Это не тоталитарная страна, в Минске на частный сектор приходится 70% от ВВП, взгляните на предприятия Дашкевича и Шило, и деятельность Светланы Алексиевич.
В-пятых, хотя статья была не о том, но, раз дискуссии в фейсбуке на это вышли, воспользуюсь случаем и ясно сформулирую свою позицию по Программе Калиновского.
Подушка безопасности для репрессированных — великодушие Польши, за которое нельзя не быть благодарными. И организаторы программы с белорусской стороны честно делали свою работу.
Но созданная в рамках программы возможность для детей функционеров оппозиции ехать на «Калину» просто потому, что они дети функционеров (формально — дети тех, кто подвергся преследованию) — и не дает эффекта для борьбы за гражданские и национальные права, и несправедлива. Это же относится и к детям из Белорусского Лицея.
Наличие таких лазеек дискредитировало саму идею Программы Калиновского. Были годы, когда в Беларуси не было ни одного исключенного «за политику» студента и, тем не менее, десятки калиновцев отправлялись на Вислу. Такая «Калина» — это уже просто канал эмиграции. Это противоречит принципам, несправедливо и не приносит пользы ни для страны, ни для нации, ни для самих этих парней и девчат (многие из них просто недоучивались в чужом языковом и культурном окружении).
Талантливые из их числа и сами пробились бы в сферу, где у них талант (я знаю, например, замечательного экономиста Евгения Гриневича — такой интеллект не может не пробиться). Неестественный отбор только мешает этому.
Из тех, кто уехал из Беларуси в 17 лет и обосновался за границей, вернутся — как бы ни разворачивалась история — единицы. Так не только с белорусами, так со всеми нациями. Взгляните на послевоенную эмиграцию: их было минимум 200 тысяч человек, а из числа их внуков сегодня белорусами себя считают два десятка. Дети эмигрантов уже не будут говорить по-белорусски и даже не будут себя считать белорусами. Массовая эмиграция — драма, которая ослабляет страны и нации на долгие годы.
Люди естественным образом будут ехать туда, где для них найдётся работа — с «Калиной» или без. Границы сейчас открыты, рабочие рынки открыты, это уже не тот мир, где люди никогда не выезжали дальше 15 километров от родной деревни.
Сотрудники Svaboda.org даже изготовили красивый постер со Скориной «Да, я эмигрировал и не вернулся. И что?»
А Николай Халезин красиво написал: «В современном мире, чаще всего контекст смены места жительства не имеет под собой ровным счетом никакой политической подоплеки. Как правило, это разговор о профессиональной востребованности. И для цивилизованной страны это вообще не постановка вопроса: ехать туда, где лучше. В современном мире ехать нужно туда, где ты можешь быть востребованным, зарабатывать деньги на содержание семьи и иметь перспективы на профессиональном поприще. В противном случае, ты будешь неудачником в любом обществе — хоть в бедном, хоть в богатом».
Ни с плакатом свободовцев, ни с наблюдениями Халезина не поспоришь. Азаренко играет во всем мире, это не мешает ей оставаться белоруской. Игорь Маханёк после Гугла работает на Фейсбук, и остается жителем белорусского мира. Юрий Мельничек работает за рубежом, а тратит деньги на благотворительность в Беларуси. Я и сам охотно веду практические занятия по онлайн-журналистике в любых странах, куда меня приглашают (приглашайте!). Но бизнес и искусство — это одно. А борьба за гражданские права — другое. Статья НН была не о «профессиональной востребованности», она о тех людях, что предложили себя в лидеры борьбы за гражданские права — права и историческую справедливость, которая белорусами может быть добыта только здесь.
Чтобы меня не обвинили в пафосе, я повторю: не исключено, что меня или моих детей однажды выжмут из страны в эмиграцию — кто знает. От этого с моей профессией и жизненным выбором не зарекаются.
* * *
Границы сейчас открыты, рабочие рынки открыты. Люди перетекают из страны в страну, это естественно, и никто этого не отменит.
Белорусскому государству нужно иметь это в виду и думать при этом о своих интересах. Беларуси — стране, государству и нации — выгодно, чтобы выезжало как можно меньше, а как можно больше людей оставалось и приезжало (причем развитые, богатые страны будут делать все, чтобы мозги перетекали из менее богатых стран к ним.)
И немного личного. Мне грустно будет, если мои дети решат выехать. Но ничего не поделаешь: я их не остановлю, если они найдут любовь или работу в другой стране. Только мне от этого будет грустно. Я хотел бы, чтобы они стали счастливы здесь и сейчас.
