Прочь бутылки! 200 лет обществу филоматов

Прэч бутэлькі, люлькі, карты!
Марна траціць час не варта.
Хай жывыя 
Рушаць з кіем
У сьвяты паход!

Нас не край далёкі кліча
Вывучаць чужы нам звычай,
Нас чакае 
Ў нашым краі
Родны наш народ.

Эти стихи записал в начале ХХ века со слов Зигмунда Нагродского Антон Луцкевич. Нагродский, авторитетный виленчук, спонсор «Нашей Нивы», рассказывал, что стихотворение написал в 1890-е его друг, поэт Франтишек Богушевич. В то время, когда у виленской демократической молодежи, собиравшейся на на лоне природы, было нечего петь, был объявлен конкурс на лучшую песню для каждой компании. Песня Богушевича приобрела бешеную популярность.

Справедливости ради отметим, что Богушевич, Дудар Белорусский, создал и польскую версию стихотворения.

Precz butelki, precz fajczarnie,
Dosyć tracić czas ten marnie.
Niech, kto żyje, bierze kije,
Dalej rusza w świat.

Nie idziemy w obce kraje
Badać cudze obyczaje,
Gdyż nie znamy, co tu mamy,
Co robi nasz brat.

Idźmy poznać nasze pole,
Odczuć braci naszych dolę,
Co w ciemnocie, czoła pocie
Żywią wszystkich nas.

Nieśmy płomień pod ich strzechy,
Promień światła i pociechy,
Wskrześmy ducha spod kożucha,
Póki jeszcze czas.

По-польски разговаривала тогда образованная виленская молодежь. Была и еще одна причина: Нагродский отмечал, что стихотворение было антитезой «Песни филаретов», которую приписывают Антонию Эдварду Одынцу и датируют 1824-м: «Precz, precz, smutek wszelki, zapal fajki, staw butelki…»

«Smutek» Одынца имел конкретные причины: накануне произошел разгром патриотического проекта поколения 1820-х, к которому он и сам принадлежал — тайного общества филоматов.

Томаш Зан, Игнатий Домейко, Адам Мицкевич, Антоний Эдвард Одынец, Ян Чечот.

Филоматы находятся в ленте времени между участниками наполеоновского похода 1812 года и повстанцами 1830-х.

Странно даже, что они с их исключительно мирными целями всеобщего просвещения, постоянного интеллектуального самосовершенствования, создания копилки народного наследия, появились между двумя такими радикальными поколениями воинов и борцов.

Филоматы имели тайное общество вроде масонского — только с более выраженной патриотической направленностью.

В октябре 1817-го они начинали в Виленском университете впятером. Но их идеи нашли такой широкий отклик в сердцах молодежи, что уже через несколько лет число членов шло на сотни, а сеть организаций распространилась из Вильны на другие города.

Для дальнейшего существования и реализации своих целей они шли на уступки: несколько раз по требованию ректора закрывали (на самом же деле просто видоизменяли) свою организацию. У ректора Маевского разрывалось сердце: филоматом был даже его собственный сын. И на протяжении нескольких лет они успешно существовали под носом имперской администрации.

Катализатором разгрома филоматов стал поступок, выходящий в политическую плоскость: надпись мелом на доске в университетской аудитории «Да здравствует Конституция 3 мая!»

Об этом немедленно донесли наверх. Имперская администрация нюхом почуяла запах «польского бунта». А подавление бунтов — это всегда новые карьерные возможности, премии и чины.

Начались массовые аресты. По делу проходило 135 человек. 113 из Беларуси, 6 из Польши, 16 из Украины (преимущественно Волыни). Обвинение, если перефразировать на сегодняшний лад, — «антироссийская пропаганда».

В результате десять человек были высланы за пределы родины. Еще 80 попало под надзор полиции.

***

Tam powiemy o Czeczocie
I o Zana wielkiej cnocie,
O Kościuszce, o Moniuszce
I o wieszczach też. (bis).

[Знаць Чачота ўсе павінны
І пра Зана дабрачыннасць,
Пра Касцюшку, і Манюшку.
І пра песняроў].

Они были титанами. Адам Мицкевич. Игнатий Домейко. Томаш Зан. Ян Чечот.

Первый вывел в число мировых польскую национальную литературу. Второй дал толчок для развития целой стране Чили в Южной Америке. Третий открыл для империи природные богатства за Уралом. Четвертый заложил начала исследований белорусского языка, белорусских народных песен.

Какой силой они могли бы стать, будь они все вместе в своем Отечестве, если бы не забирала силы конспирация, не сказывались на здоровье ссылки и изгнания.

Если бы им позволили раскрыться, в результате мы получили бы совсем другую Беларусь. А может, и не Беларусь вообще.

Но приходится констатировать: белорусоведческие исследования, поиск белорусами себя после разгрома филоматов надолго приостановились.

И все же без них не было бы Богушевича, без Богушевича — Луцкевичей, без Луцкевичей — БНР…

То ли филоматы настолько опередили свое время, что их лозунги, перефразированные Богушевичем спустя 60 лет звучали свежо, то ли время здесь настолько растягивается, что даже идея белорусской независимости, провозглашенной в 1918-м, до сих пор не реализована полностью. Да и строки Богушевича не стареют:

Хай жа ўсе, усе, хто можа,
Возьмуць свой кіёк дарожны,
У край айчынны 
Час ісці нам
Вывучаць свой люд.

Сонцу нашаму свяціцца,
Піць нам са сваіх крыніцаў, —
Вымятаем
Дружна з краю
Мы замежны бруд!…

Остается вслед за Заном, Чечотом и Богушевичем призвать:

Вы, з фэйсбукаў і ўкантактаў!
Марна траціць час не варта!

0

0

0

0

0

0