Дмитрий Галко: Я выступал за вхождение Беларуси в состав России, а потом…
Журналист Дмитрий Галко рассказал в фейсбуке личную историю «расставания с Россией».
Если бы я участвовал во флешмобе «10 фактов обо мне, 2 из которых неправда», там был бы такой пункт: выступал за вхождение Беларуси в состав России.
Для тех, кто узнал меня по фейсбуку в течение нескольких последних лет, он должен показаться вопиющей ложью. Хотя это чистая правда.
Отчасти это было эпатажем. Отчасти — приступом слабости и отчаяния: раз уж национальное освобождение никому не нужно, лучше уж так, чтобы больше не мучиться. Было в этом и неприятие национализма вообще как идеологии. И в частности отношение к беларускому национализму как «примитивному», унылому и беспомощному, как мне тогда казалось.
Но была в этом и совершенно искренняя русофилия. Мне верилось во «всемирную отзывчивость» русской культуры, в то, что «все страны мира граничат друг с другом, а Россия граничит с богом». Чудился там небывалый размах мысли и мечты, которого больше нигде нет. Ну и всякое такое. Сам я себе тоже казался русским по психотипу.
Любопытно, что русофилией меня накрыло после долгого периода приверженности национализму. В том числе с членством в партии БНФ. После попыток говорить, писать, читать и думать только по-беларуски и о Беларуси.
Два месяца назад Victor Tregubov попросил своих читателей рассказать об их личном опыте расставания с Россией. Вспомнить, когда они осознали, что Россия — страна иной, чуждой (возможно, неприятной) им культуры? Одним словом, когда их «первый раз стошнило на берёзку». Из этого вопроса и ответов на него родилось любопытное исследование.
Пик личных историй расставания с Россией приходится, конечно, на период Евромайдана / аннексии Крыма / вторжения на Донбасс.
Со мной это произошло раньше. Ещё за месяц до начала Евромайдана я не хотел говорить с русскими на русском на пароме Стокгольм - Таллинн, из-за чего они пытались выбросить меня за борт. Для этого надо было пройти довольно долгий путь.
Собственно, чтобы заболеть русофилией, а потом от неё избавиться, мне пришлось продолжительное время пожить в России.
1) Вначале пришло ощущение, что Россия у меня «в голове не помещается» — я не могу отождествить себя с этими огромными пространствами, населёнными разными народами;
2) Потом меня достало сентиментальное, слащавое и покровительственное отношение к беларусам. Так достало, что я перестал представляться беларусом;
3) Злило обожание Лукашенко. В особенности то, что никого не интересовало, как я сам к нему отношусь. Только на Кавказе я с этим не столкнулся. Потом меня как-то приятно поразила противоположная манера шведов сначала спрашивать, что ты сам думаешь по тому или иному вопросу, прежде чем давать свою оценку;
4) Поразила жестокость. От бабки, которая подошла ко мне на улице и просила убить свою соседку за определённую сумму, до работников «скорой», которые меня шантажировали заявлением в милицию, если я буду настаивать, чтобы они забрали умирающего бомжа по моему вызову. Не говоря уже о многочисленных избиениях мигрантов — когда, например, толпа бонов бежала по электричке и просто резала ножами всех «нерусских». Понятно, что жестокость есть не в одной России, но в таком количестве я с ней до этого не сталкивался. Жестокостью даже просто в образе мыслей, в высказываниях;
5) Шокировала реакция на убийство Политковской — визжащая радость от того, что «грохнули врага народа». Когда я дежурил ночь в её подъезде, где ещё оставалась лужа её крови, чтобы не уничтожили импровизированный мемориал, туда приехал один лезгин с букетом. Мы стояли, беседовали, и я у него спросил: слушай, а это не странно, что на всю 150-миллионную страну нашлось только двое нас, чтобы быть здесь, беларус и лезгин?
6) Массовое презрение к другим народам;
7) Любовь к плётке и сапогу.
Всё это в итоге выдавило из меня русофилию по капле. А какой была ваша личная история расставания с Россией?