Писатель Андрусь Горват написал открытое письмо Лукашенко: Вас больше никто не боится
Автор нашумевшей книги «Радзіва «Прудок» обратился к президенту с открытым письмом у себя в фейсбуке.
Фото Сергея Гудилина
Дорогой товарищ Александр Григорьевич!
Вот захотел написать вам письмо. Я напишу спокойно. Я, понимаете, два дня работал руками и успокоился. Рассудительным стал.
Александр Григорьевич, имею для вас поганую новость — советской Беларуси больше нет. Она закончилась. Понимаете, закончилась.
Вы никогда не были в Прудке (и слава Богу!), а я вам расскажу, что слышу от прудковцев сейчас. Они говорят:
— Пусть меня посадят, а я больше молчать не буду.
Не боятся.
Это не интеллигенция и не отморозки (так вы нас ласково называете). Это доярки и трактористы. Газоэлектросварщики. Механизаторы. Вас, товарищ, больше никто не боится.
Вы можете показать еще сто миллионов своих энкавэдэшников, но бояться их уже никто не будет. Знаете почему? Потому что советских белорусов больше нет. Теперь у нас есть воля. Свободу вы можете забрать, а волю — нет. Нам, знаете, больше не нужно прокладывать тротуары, с которых нельзя свернуть.
Дорогой товарищ Александр Григорьевич, прошу передать привет вашему соратнику товарищу Давыдько. А заодно с приветом скажите, что даже в 300-х километрах от МКАДа никто не верит телевизору. Если тетка-пенсионерка, у которой даже страницы в одноклассниках нет, говорит, что читает новости на Радио «Свобода», я понимаю, что не только советская Беларусь закончилась, а и ваш Давыдько закончился тоже. Все, понимаете? Все. Тетки смотрят на белорусских боевиков, которыми вы пугаете, и жалеют их. Понимаете? Жалеют.
Жалеем.
Вся ваша система пропаганды, БРСМ, субботники, начальницы идеологии с прической «гнездо» — это мусор, попавший в зубчатые колеса исторического процесса. Он — мусор — сдерживал исторический процесс. Но зубчатые колеса смололи его в пыль. Ну ладно, еще не до конца, но это уже не остановить.
Вы видите, я спокойно пишу. Не нервничаю, не дёргаюсь. Это потому, что у меня здесь теплое солнечное утро. Спокойная погода. Я спокоен — погода спокойная.
Я не политик и даже не революционер. Наоборот — я внутренней эмиграцией занимался. Мне не важно, кто работает президентом. Пусть хоть вы. Но здесь понимаете, какая штука? Здесь вам надо выбирать: либо вы с нами, либо мы без вас.
